Выгибаю бровь. Я решил, что ничего не расскажу Нате, ей не стоит знать кто её мама. По крайней мере сейчас, не тот период, чтобы открывать ей глаза. Иногда остаться в неведении намного лучше.
— Хотел попросить Вас сдать некоторые анализы. Список отправлю вам на почту. Будьте добры, пройдите обследование завтра же. — На лице женщины зависает недоумение. Она смотрит на меня как на психопата. Обратно надевает очки, видимо, чтобы разглядеть получше.
В каждом её движении я улавливаю нервозность, заносчивость и властолюбие. Она привыкла быть Богом в этом месте. Нравилось, что в её руках сосредоточен десяток жизней. И плевать ей было на то, что это дети, маленькие и нуждающиеся в защите.
— У Вас всё в порядке с головой? — строгий тон воспитательницы выдаёт её с потрохами. Она говорит со мной как со своим воспитанником. Значит, не так уж и умна. Не смогла сделать правильные выводы. — Или мне вызвать полицию?
— Ирина Михайловна, не люблю ходить вокруг до около, да и меня жена ждёт в номере. — Достаю из кармана сигареты. Последнее время меня всё чаще посещает мысль, что пора бросать курить, но никак не могу остановиться. Пагубная привычка из молодости. Успокаивает. Не позволяет распустить руки. — Я здесь, кстати, только из-за неё. Помните Наташу Комарову?
Женщина даже не бледнеет, только губы поджимает до синевы.
— Значит, помните. — Делаю затяжку. Чем больше говорю с женщиной, тем большим отвращением пропитываюсь. Эта сука сломала мою девочку, поместила её в отстойник, где многие годы над ней издевались. — Трудно забыть ребёнка, которого бросили.
Синие губы подрагивают.
Я навёл справки. Собрал информацию.
Ната родилась слабенькой и маленькой, врачи вообще не думали, что она выживет. А она проявилась стойкость и силу, случилось чудо, выжила. Из-за того, что с рождения была слабее физически, постоянно попадала в неприятности. Ей доставалось от всех: и от девочек и от мальчиков. Никому не нравилась малышка с тонкими ножками и большими голубыми глазами. Слишком правильная, неестественно улыбчивая и главное — не может дать сдачи.
Когда дети стали подрастать, мальчики стали замечать какая она красивая. Естественная. Изящная в каждой линии. И очаровательная. Ната просто не понимала, что выросла в прекрасного лебедя, она стеснялась своей худобы, большой груди и огромный глаз с белыми пушистыми ресницами.
В её личном деле было много интересных случаев: остригла себе волосы, упала и сломала руку, упала и разбила нос, рассекла губу, расцарапала себе спину и лицо… И на все издевательства «над собой» директриса закрывала глаза. Настоящие виновные не были наказаны.
Читая содержимое папки, я убеждался, что судьба вела Нату ко мне намеренно. Мне нужен был её свет, а ей моя тьма. Наивная малышка попала в когти Дьяволу. Классика.
— От меня Вы что хотите? — натянуто скрипит директриса. Она стучит неприятно рукой по столу.
— Сказал же, анализы. Список и клинику, в которым Вы можете их сдать, пришлю Вам на почту. Все расходы беру на себя. — Докуриваю, Тушу сигарету о землю в горшке. Окурок оставляю там же. — Не думайте, Ирина Михайловна, что это просьба…
— А кто Вы такой, чтобы мне приказывать? — спрашивает строго женщина, глядя на меня с неприкрытой ненавистью.
— Я тот, у кого есть папка на Вас со всеми махинациями, расхищением бюджета. Поверьте, там занимательный материал. Хотите обнародовать?
Сглатывает.
— Зачем Вам нужны мои анализы? Что с Наташей? — Напрягается. Мне хотелось бы увидеть участие на её лице, зерно любви к дочери, но там лишь интерес, зачем всё это нужно.
Ирина Михайловна ненавидела свою дочь, потому что не хотела ребёнка и не желала смотреть на ошибку своей молодости.
— Вас это не касается. Сделайте, как нужно всё. — Нате точно не нужно знать ничего про эту тварь. Пусть думает, что её мама умерла при родах или совершила ошибку по глупости, а теперь раскаивается. Иногда, так лучше.
— Вы же знаете, что она моя дочь. Значит, касается.
— Разве? — Вскидываю брови, делая вид, что удивлён. Хочу поиграть. — А в свидетельстве о рождение пусто стоит. Как неожиданно… Я думал, Ната тут как воспитанница жила, а оказывается она при матери тут… ох, как неудобно получилось.
Начинает часто дышать, оттягивает блузку, чтобы не покрыться противной испариной, свойственной такой толстокожей мамонтихе.
— Всегда знала, что она хорошо устроится. — Выдаёт Ирина Михайловна, продолжая меня поражать своей чёрствостью. — Рада, что подарила девчонке милое личико.