Грубо очерченный рот искажен в оскале, его губы едва касаются моих. Жадно ловлю прикосновение, наслаждаясь близостью. Мужское дыхание щекочет и вынуждает улыбнуться. Мужчина напоминает лесного зверя своей грубостью.
Зейд кончает с закрытыми глазами, сжимая меня сильнее обычного. В его руках таю. Прерывисто дышу без сил. Мокрой попой скольжу по столу. Меня удерживают лишь мужские руки. Силы покидают меня в моменте.
Карабинер прячет член в штаны, достаёт из стола влажные салфетки и вытирает ими мои бёдра, стирая невинность. Необычно смотреть, как мужчина проявляет заботу. Он помогает мне слезть со стола и подаёт комбинезон, который я с удовольствием натягиваю на разгорячённое и липкое тело.
— А теперь рассказывай всё заново. Медленно. По порядку. — Я в очередной раз послушно рассказываю ему всё про Паоло, наше знакомство и мой переезд в Рим. То же самое, что и рассказывала его коллегам на допросе. Зейд слушает меня внимательнее, чем они. Теперь мои слова ему не кажутся бредом.
Рассказав про Паоло, я неожиданно смущаюсь, ловлю себя на мысли, что странно говорить своему любовнику о влюблённости в другого. Но потом прогоняю странные мысли, Зейду должно быть безразлично, что я чувствую к Паоло.
Пока я говорю, Зейд наливает мне чай и протягивает мешок со сладостями. Крохотное проявление внимания, от которого я вновь чувствую прилив внизу живота. Не могу поверить, что отдала невинность этому мужчине, которого почти не знаю.
Происходящее вообще напоминает мне кошмар, я должна проснуться.
Украдкой наблюдаю за ним и соглашаюсь с тем, что все мы женщины — дуры.
Глава 11. Сириец
— Ну ты тихоня. — хмыкает Марина, когда я возвращаюсь под утро сонная и усталая. Мне кажется, что я пропиталась запахом Зейда. Он укутал меня тёплым одеялом и не собирался отпускать. — Такая вся невинная, а сама трахалась где-то всю ночь напролёт.
На самом деле, я дремала на диване в кабинете, пока мужчина работал и запрашивал информацию обо мне. Я свернулась калачиком и наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, чувствуя, как в груди зарождается ужасное чувство влюблённости.
Моё глупое сердце пустило в себя новые чувства, их нужно было изгнать поскорее.
Зейд не был моим парнем, он был мужчиной с властью, решившим заключить со мной договор, купить тело не за деньги, а определённые условия. Нельзя было забывать об этом и романтизировать наши отношения.
— Разве это не так работает? — не понимаю её, сажусь на свою кровать и прижимаю ноги к груди. Между ног всё саднит после животного секса. Местами Зейд был груб и не думал обо мне, просто пользовался. Мне было трудно его осуждать, между нами были лишь товарно — договорные отношения. — Секс взамен на условия проживания здесь?
Марина недобро усмехается и качает головой.
— Ты прикидываешься дурой или на самом деле такая? — Мы говорим на родном языке и итальянки не понимают нас, но по лицам вижу, как пытаются уловить хотя бы смысл по жестам, мимике. — Пришла вся такая невинная, шарахающаяся ото всех. Помогите. Защите. Бедненькая… А теперь трахаешься с сирийцем, пропадаешь на всю ночь и приходишь вся такая изнеженная с конфетами? Не рассказывай мне сказки. Не зря говорят, что у Марго самые опытные шалавы! Блядь она и в Африке блядь!
Я не заметила, как конфета в блестящей упаковке выпала на кровать из комбинезона. Мне хотелось поделиться ими с женщинами, поэтому я попросила немного у Карабинера. И сейчас искренне не понимала, что Марине не нравится. От чего она завелась вся.
— Марина, в чём проблема? Скажи, прямо. — Я выросла с такими как Марина в детдоме и чувствовала, что девушка просто пытается устроить ссору, выместить на мне раздражение. Она открыто провоцировала меня. — Я честно не понимаю, что тебя так злит.
— Бесишь своей довольной рожей. — говорит девушка, скрестив руки. — Ходишь, светишься, блядь, как будто не в тюрьме, а на курорте. Так хорошо сириец трахается, да?
Она падает на мою кровать и отбирает у меня конфету, разворачивает её и запихивает в рот.
— Вот как? КАК? Как ты умудрилась подцепить такого мужика, а? — Марина жует конфету так, будто хребет мой представляет на её месте. — Не знаю, как долго продержишься, но держись за него ручками и ножками. Второго шанса не будет.
Это я и без Марины понимала.
— Я у Карла спрашивала, кто он такой. Но Карл просто послал меня и сказал, что это не моё дело. Видимо, сириец твой очень крупная шишка в полиции… — Карабинер. Он Карабинер. Мысленно поправляю девушку. — И, судя по всему, не последняя сволочь. Тут знаешь, никто особо за шлюх не хлопочет и до утра у себя не держит. Поебались и разбежались.