Побелела, позеленела я от ужаса.
Вместо крови - адреналин. Вместо сознания - жуткий трепет и прозрение.
Я знаю, что мне повезло... и если кто-то еще отрабатывал (дорабатывал) старые варианты, мои же «герои-захватчики» решили... перед пробой свежатинки, грубо говоря, обдолбаться. Для верности... или нового прилива сил. Без понятия...
Единственно, что помню, как повели меня в комнату, и стали приставать. Волей случая, или силой убеждения смогла уговорить на «сольные номера», и пока была потасовка - кинулась к балкону. Там как раз кто-то курил.
Без страху и запинки сиганула вниз. Пусть даже на смерть...
Не знаю, второй, третий то был этаж, но хромая, и корчась от боли, я с последних сил бежала к гаражам, через подъезды-переходы, под крик брани и угроз, я мчала от лап смерти, куда глаза глядят. Я молила Господа, если не спасти, то убить меня прежде,... чем попаду в клещи этих сук. Только не по кругу, не без разбору,... не до беспамятства... и не до самой жути. Я не хочу в тот ад, просто не хочу. Не могу.
Двор за двором. Все незнакомо и жутко. Перепуганные, в замешательстве, лица чужих людей - и никто,... никто не осмеливается вступиться, уберечь.
И снова через арку на проезжую часть, через забор - и к хрущевкам. А от них к девятиэтажке, что смертельным кольцом закрыла мне путь... дорогу к спасению.
- Сюда! - кричит, машет какой-то парень.
Не могу понять, то ли мне, то ли еще кому - не решаюсь оглянуться.
Домчать до него. Взгляды встретились.
Это были жуткие секунды,... когда сердце проваливалось в пятки, делая жуткий, прощальный стук.
Хуже же не будет?
Или он один из них?
Решаюсь.
Быстрые шаги вслед.
По лестнице. На лифт. На крышу.
- Беги до самого края, а там вниз прыгай - не бойся, не высоко, через подъезд - на дорогу, под мост, к электричке.
... не знаю, что за это получил мой «спасатель»,... однако лишь это волшебное напутствие вывело меня на дорогу, где я смогла затолкнуть свою шкуру в укромный уголок.
Уйти в самый конец, в самый последний вагон и забиться в тамбур. А после выскочить на ходу, не добираясь до станции.
Я сбежала.
И снова новый город. И снова новая область.
Вот только я была уже не одна.
Позже... я узнала, что беременна. От Лёши.
Это было два выстрела, от которых жизнь моя круто переменилась, вновь расписавшись сначала в черный цвет, а затем - в белый...
***
Долгие месяцы ломки. Адской ломки,... когда сидишь в ванной, засунув голову полностью под воду... и дико, отчаянно орешь; скрипишь зубами, кусаешь, грызешь губы до крови, сдираешь ногтями кожу с тела,... ломаешь всю себя... ради того, что бы просто... выжить. Ради того, чтобы ... начать все сначала.
Я понимала, что всем этим приношу вред ребенку, но мысль что... я буду, будучи беременной, принимать наркотики (пусть и для успокоения)... еще больше меня изводила. Убивала просто. Это словно предательство. Словно я стану в точности как свои мать и отец. Теми уродами, которыми я клятвенно зареклась не быть для своих детей.
Так что,... в конце концов, я остановилась.
И родила.
На удивление, врачам, знакомым, на радость себе - вполне здоровую девочку. Лику.
Она, как и я, - вопреки всему и всем... нашла в себе силы жить.
Недоношенная, с легкой гипоксией, маловесная, но, в целом,... здоровая.
На нервах молока практически сразу не было и не стало - так только, пару капель. В роддоме исправно давали смесь. Малышка ела послушно, активно набирала вес. Я была безумно счастлива.
Но косые, с опаской, взгляды на меня (синюшную, с мешками под глазами, на скелета, обтянутого кожей, и многозначительными, не зарастающими дорожками на кистях) пугали не на шутку. Они знали, кто я... И, вряд ли убедишь, что всё уже - позади. Я с дня на день ждала и боялась, что придет соцопека и отберет ребенка у «нерадивой мамаши». Не знаю, это - постродовой бред, или больная фантазия завязавшей наркоманки, но буквально на третьи сутки... ночью... я, вместе со своим ребенком, тайно покинула роддом.
«Я, Кристина Анатольевна Войцеховская, 19.. г.р., ухожу из роддома добровольно и по собственным причинам, забирая своего ребенка, Лику Алексеевну Войцеховскую (отца - нет) в полном здравии. Претензий к персоналу не имею».
Не знаю, стоило ли такое писать. Однако, это давало мне надежду на то, что меня не станут искать... и поперву, не будут совать палки в колеса.
***
Новый город. Новая область... благо, страна немаленькая...
Работа уборщицей. Съемная комната в общежитии. Греть воду на плите, сушить пеленки в комнате-коморке. Диван, когда раскладываешь, - ходить даже невозможно. Эдакий аэродром мягкий вместо пола. Но жаловаться грех - живы, здоровы... и то хорошо.