«Ништо, и с этими управлюсь,– подумал Дмитрий, в памяти которого промелькнули сейчас все эти дела и события,– а там, коли пособит Господь, и Орда свое получит!»
Дмитрий Иванович оглядел сидевших за столом и остановился взглядом па румяном, излучающем здоровье лице боярина Гаврилы Андреевича Кобылипа, более известного всей Москве под прозвищем Гавши, который в эту минуту трудился над огромным кускам копченого окорока.
– Ну, как твой постоялец, Гавша Андреич? – спросил князь.– Еще не вошел в разум?
– Будто нет,– ответил боярин, еле ворочая языком в набитом рту.– Вчерась снова кричал, что станет жалиться на твое самоуправство хану,
– Ну, коли так, пусть еще сидит,– промолвил Дмитрий. – Да гляди, чтобы какой нужды либо лишнего утеснения ему не было и боярам его тож. Но караулить всех крепко и держать розно, чтобы и рои еж собой не сносились,– добавил он.
– Не нажить бы тебе с ним беды, Дмитрей Иванович, – после короткого молчания промолвил боярин Иван Вельяминов, статный мужчина лет тридцати, с русыми вьющимися волосами и с лицом редкой, почти ангельской красоты. – Добром его не отпустишь,– все одно тебя к тому принудят.
– Кто это меня принудит? – вспыхнул Дмитрий.
– А хотя бы и хан.
– Не вельми боюсь и хана, Иван Васильевич. Не те времена! Ноне ханов, к тому же, двое: коли один за него пойдет, другой беспременно на мою сторону станет.
– Окромя ханов, есть еще и Ольгерд Гедиминович. Не забудь, он Михаиле Александровичу зятем доводится, он же ему и тверской стол добыл. Нешто теперь он его в беде оставит?
– За то и держу Михаилу в нятьи, чтобы от той дружбы с ворогом Руси отрекся. Пускай мне крест поцелует, и разом ему дорога скатертью!
– Не поцелует он тебе креста, Дмитрей Иванович. Не такой он человек!
– И я такоже мыслю, что ноне еще не поцелует. Вот и пусть сидит! Мне и то на руку.
– Нешто думаешь его до смерти держать? Все одно отпустить придется.
– Зачем до смерти? Мне его надобно подержать, доколе мы вежи завершим и войско я соберу. Ведь ежели его сейчас ослобонить, он враз на нас Литву наведет, а мы к тому не готовы.
– По мне тоже пускай сидит,– вставил князь Владимир Андреевич, – хотя бы уж того ради, чтобы не помыслил, будто мы его дюже страшимся!
*Держать в нятьи – удерживать силою, под арестом.
** Вежи – башня.
Речь за столом шла о Микулинском князе Михаиле Александровиче, который полгода тому назад, при помощи Литвы, овладел великокняжеским столом в Твери, отобрав его у дяди своего, Василия Михайловича Кашинского, бывшего ставленником Москвы.
Около двух месяцев тому назад Дмитрий Иванович, по совету митрополита Алексея, позвал его в Москву, дабы полюбовно договориться об отношениях между ними и упрочить мир. Михаила Александрович это приглашение принял и прибыл в Москву в сопровождении своих ближайших советников и слуг. Встречен он был с подобающим почетом, но на первом же совещании отношения резко обострились: Дмитрий Иванович настаивал на том, чтобы новый великий князь Тверской признал себя его «молодшим братом» и поцеловал ему крест, как государю всея Руси. Михаила Александрович, рассчитывавший на поддержку Ольгерда, наотрез отказался. Он соглашался жить с Москвой в ладу и в мире, но на основах полного равенства.
В пылу разгоревшегося спора он заявил, что великое княжение над Русью по праву принадлежит его роду и что Московские князья, наводя на Тверскую землю татар, оттягали это право «великими неправдами, воровством и кровью». Взбешенный Дмитрий ответил, что сам Михаила Александрович, с помощью лютого врага Руси – Ольгерда Литовского, воровским образом отнял тверской стол у князя Василия Кашинского и что в этом деле он, Дмитрий, как старший из русских князей, принимает на себя обязанности третейского судьи. Он велел тут же взять Михаилу Александровича и «держать его в нятьи, доколе ему, великому князю Московскому и всея Руси, крест не поцелует, либо вернет тверской стол Кашинскому князю, который всегда был Москве другом».
– Сдается мне, только, что с вежами да со сбором войска надобно нам весьма и весьма поспешать,– негромко, но значительно промолвил младший брат Гавши, боярин Федор Кошка. Это был еще молодой белокурый человек, с мягкими вкрадчивыми движениями, круглолицый и гладкий, при одном взгляде на которого становилось попятным – почему получил он такое прозвище.
*Михаил Александрович был сыном, а Василий Михайлович – братом великого князя Тверского, Александра Михайловича, в 1339 г. казненного в Орде по проискам Ивана Калиты. Первый из них получил в удел город Никулин, а второй – Кашин.