Все красноармейцы с бердышами, само собой, тоже оказались не на нашей стороне. И зачем, спрашивается, мы для них оружие добывали? Рисковали, понимаешь, своей душей и задницей?
Дело шло к большой драке и нужно было что-то срочно предпринять. Дабы увеличить количество бойцов в наших рядах, я естественно призвал троих бомжей. Маловато конечно, но зато какое качество!
Выглядели они как обычно стремно — на ушах погрызанные молью шапки-ушанки, ватники обблеваны, от треников пахло протухшей семь лет назад селедкой, мочой и свежей балтикой № 3. Последняя пахла особенно противно.
— Хули надо? — поинтересовались бомжи.
— Да вот пока не придумал. Надо как-то замочить вот эту красную армию, а потом вон того волосатого бога, — почесав в затылке, ответил я. — Хотя ща! Есть одна безумная идея!
На самом деле никакой идеи не было, просто что-то зачесалось чуть пониже спины.
Я морфировал одну из ножек от стола в пистолет Шеогората и направил на бомжей.
— Ты че, сука?! — испугались бомжи. — Мы же свои!
— Спокойно! Панк ребенка не обидит! — громко сказал я и нажал на курок. Уже тише добавил: только отпиздит слегка!
Как и не ожидалось, из ствола вылетела пуля, мгновенно развернувшаяся в человека. Человек оказался одетым в моднявый полосатый костюм с бабочкой и лакированные туфли. На башне лоснилась уверенная седина.
— Ты кто? — слегка недоуменно спросил я. Хз, что я вообще ожидал, но явно не этого.
— Я — Барри Абибосов, — чуть поклонившись представился мужик. — Кого тут нужно продюсировать?
— Это че такое вообще? — Гаррет уставился на нас расширившимися, как ведра с говном, глазами.
— Да я сам пока не особо понимаю, — я пожал плечами. — Интуиция! Интуиция — дело такое! Она ещё и... не такое вытворяет!
— Вот этих что ли продюсировать? — продолжил Барри, указав на бомжей. — Видок конечно не очень...
— Не надо, мы не хотим! — трусливо прохрипели бомжи.
— А вот голоса хороши! Естественная природная хрипотца! Прямо чувствуется сырость питерских подворотен и паленая водяра от бабки Агафьи. Даже миксту учить не нужно! Будете вокально-маргинальной группой: «Хуй-На». — сказал Барри и взмахнул рукой, точно волшебной палочкой.
Бомжи немедленно преобразились: ватники украсились стильными нашивками, цепочками и стразами. На шапках появились какие-то перья и разноцветные ленты. А треники внезапно стали полосатыми, как зебра — только белые полосы почему-то сильно отдавали неприятной желтизной.
Барри ещё раз взмахнул культяпкой и перед бомжами появились микрофонные стойки. За ними — мужик с музыкальной аппаратурой и здоровенными пятиметровыми колонками. Еще чуть дальше — две бабы в коротких сверкающих платьицах, перед ними также стояли стойки с микрофонами.
— Бля, че-то я в этот раз перемудрил, — произнес я, с ужасом наблюдая за происходящим.
— Ага, добром это точно не кончится, — согласился Зевс.
Тем временем Барри призвал откуда-то дирижерский подиум, поднялся на него и громогласно объявил:
— Всемирно неизвестная группа «Хуй-На» приветствует вас! Не вижу ваших рук!
Тотчас заработала какая-то странная и неизвестная науке магия. Подниматься с пола у меня не было ни малейшего желания, но я встал. За мной поднялся Зевс, подскочила одурманенная кошка, также к импровизированной сцене потянулись все красноармейцы.
— А-ну, давайте все вместе! — закричал Барри. — Хуй-На! Хуй-на! Хуй-на-хуйна-хуйнана!
Я не хотел открывать рот, но тот открылся сам по себе и выдал хриплое: Хуй-На! Тысячекратное хуй-на прокатилось по подземному залу, раздались аплодисменты, а после свет в помещении чутка поутих и заиграла ритмичная музыка.
В бомжей ударили лучи света, под потолком загорелись стробоскопы. Новоявленная группа принялась извиваться и корчить рожи. Девки в коротких платьях завыли в микрофоны:
— У-у-у-Е!
— У-у-у-Е!
На Гаррета тайная магия тоже распространялась — он пытался сопротивляться и прорываться к трону, но звуки музыки прибили его к толпе и заставили ритмично дрыгать руками и ногами.
Бомжи взяли микрофоны в руки и синхронно захрипели:
Улыбнётся сквозь решётку кошка мне
Заиграет и запрыгает бордель
Мент родится, рубь подтянется на сотку
Как же стремно, люди, дайте, бля, на водку!
Красноармейцы полезли в карманы и принялись закидывать сцену мелочью. Искупавшись в золотом дожде, бомжи внезапно развернулись к Гаррету и дружно показав на него пальцами, запели:
Лох пернатый прочирикал — «я главней вора!»
Да не бог ты, а простая — шушерА!
Что ты квохчешь, не по масти мы тебе!
Загибайся, отъебашим как во сне!
Шерстяная рожа Гаррета исказилась от злобы. Он всё-таки смог преодолеть «Магию Великого Искусства» и закричал на весь зал:
— Это вы кого петухом назвали? Я бог! Трепещите, жалкие смерды!
На бомжей его эскапада не подействовала и они продолжили:
Запахло пиздой, ебашьте его рукой!
Мудак он тупой! Забейте ногой!
Запахло пиздой, сегодня я злой!
Завалим лоха и можно домой!
В зале произошло волнение: агрессивные красноармейцы развернулись в сторону Гаррета и принялись расчехлять свои бердыши.
— Э! Вы че! Вы че! — испугался бог, на драку с оравой собственных адептов он никак не рассчитывал.
Воро-армейцы же вели себя, как зомби. Продолжая двигаться в такт музыке и пуская слюни из уголка рта, они поперли на своё божество. Засверкали лезвия, задымили бычки от винстона, Качан достал откуда-то жменю изюма и принялся грызть.
— Вот это поворот! — удивился Зевс.
— Ага, это явно Шеогорат нам подыгрывает! Поди потом попросит чего... — настороженно хмыкнул я.