В чем тут дело? Почему уже первые шаги Караджале вызвали неприязнь и осуждение? Какую ошибку он совершил?
С точки зрения многих, очень многих бухарестских литераторов того времени, крупной ошибкой восемнадцатилетнего корректора, начавшего печатать свои первые заметки, фельетоны и пародии в газетах, была следующая; он не скрывал своих суждений, даже если они шли вразрез с общепринятым мнением. Он находил смешные стороны в людях и любил по этому поводу острить. Если ему не нравилось литературное произведение, он писал на него пародию, не считаясь с личностью автора. Более того, уже с первых шагов Караджале как бы поставил перед собой цель скандализировать общество: каждое его слово и каждый жест полемичны. Заставляя публику смеяться, Караджале не стесняется напомнить при каждом удобном случае, что она смеется над собой.
В те годы в Бухаресте часто возникали и столь же быстро исчезали самые различные периодические издания. И множество молодых, еще не признанных талантов шумели в редакциях и пивных, толкались в приемных министров и других важных людей, готовые сочинять по любому заказу, пойти в услужение к любому деятелю, кто может хорошо платить. В этом коррумпированном, беспринципном мире юный Караджале с самого начала чувствовал себя чужим. Одаренный незаурядным умом и безошибочным чутьем, он с самых юных лет остро возненавидел всякую неправду не только в жизни, но и в литературе и журналистике. Поэт Ал. Мачедонски был среди тех, кого юный Караджале высмеял достаточно язвительно и талантливо, чтобы возбудить против себя острую неприязнь, которая еще принесет ему немало огорчений.
После первых же фельетонов и пародий Караджале, хотя они и были подписаны различными псевдонимами, осведомленные литераторы и журналисты стали говорить, что их юный коллега — резкий, самодовольный и невыносимый тип.
Поведение молодого литератора в жизни только подливало масла в огонь. Многие не подозревали, что этот юноша — прирожденный актер, не попавший, однако, на сцену и ставший тем, что называют актером в жизни. Это значит, что он смеялся более раскатисто, чем другие, спорил безудержно, словом, все, что он делал, приобретало преувеличенную форму. Естественно, что он обращал на себя внимание окружающих. И уж конечно, Мачедонски и другим не приходило на ум, что перед ними незаурядный талант и проницательный ум писателя, который уже с первых опытов, даже в своих фельетонах и сценках, как будто пригодных только для юмористических журналов, сделает решающие открытия, проникнув в самую глубину общественных отношений своего времени. Никто не предполагал, что уже в караджалевских анекдотах содержатся образы и видения большого рассказчика.
Юный Караджале отнюдь не самоуверен, как думают многие из его знакомых, — он только резок и чрезмерно правдив для своего времени. Караджале саркастически улыбается, но он умеет и грустить и сочувствовать. Он эмоционален, из-за любой опечатки готов устроить грандиозный скандал в типографии. Но он и отходчив и рабочие любят его за простоту, за то, что он считает их равными себе, подсаживается к ним во время обеда, смешит их своими анекдотами, ссужает им деньги из своего мизерного жалованья. И разве это его вина, что у него особое зрение, что ему органически противопоказаны конформизм и сделки с собственной совестью и что он видит вокруг себя великое множество никчемных и смешных героев, которые так и просятся в фельетон, в пародию, на подмостки?