Он отхлебнул кофе, встал, подошел к Наде и погладил ее по голове.
- У них я пробыл три месяца, - продолжил Николаевич, прохаживаясь по кабинету, - когда вернулся узнал, что у нас прошло сорок лет.
Надежда всхлипнула, я сидел с открытым ртом и судорожно прикидывал расклад.
- Погодите! - опомнился я. - Это если я, дай бог, за месяц справлюсь, меня здесь больше десяти лет не будет?
- Есть предположение, - вступил Васильевич, - что разница в скорости времени не постоянная. Вначале большой всплеск, затем разрыв стремительно сокращается пока не сравняется с нашим временем и проход откроется. Но что мы знаем уже точно, чем меньше разрыв, тем сложнее пробиться через проход, даже тому с чьей стороны был он сделан. Мы думаем если ты справишься за пару месяцев, то вернешься раньше чем за десять лет.
Надежда громко всхлипнула и разрыдалась, по-детски утирая слезы кулачками.
- Это не правда! Я ничего про Сергея не могу предположить ни сейчас ни потом, а это значит я рядом. Ведь так всегда было, что я не могла предполагать о событиях рядом с собой, - всхлипывала она.
- Погодите, - я обнял Надю и прижал к себе, - давайте я Льва Николаевича или Бориса пропихну к себе, как это сделал наш маг с вами, - я посмотрел на Льва, - и сразу вернусь. И вообще, что нам дает этот поход?
- Во-первых, - начал Лев Николаевич, - «пропихнуть» наших уже не получится. Когда в десятом году меня проводили сквозь проход, он был вязким, и я чуть не застрял, но он был. Когда я вернулся с нашей стороны уже ничего не было, вернее по эту сторону все как прежде, роща и Аулиеагаш. А вот по ту сторону ничего нет, для нас, дубов, по крайней мере. Как пройти через то чего нет? Я полгода там бродил, так ничего и не нашел.
- Так откуда уверенность, что я найду.
- Увидишь, Сережа, увидишь, - продолжил он, - ты уж мне поверь. Во-вторых, это в твоих интересах, - он заглянул в глаза Надежны, вздохнул, - и в твоих милая. Боюсь, что после вчерашних посетителей, здесь ребят из секвойи скоро будет море, и каждый с цистерной сиропа, что даже я не смогу его спасти.
- А в-третьих? - спросил я.
- А в-третьих, - продолжил Васильевич, - если мы в ближайшие десять-пятнадцать лет не разберемся с проходом секвойи, проход с карагачами, судя по их прыти, может вообще не открыться. Или даже если откроется, исходя из наших расчетов лет через двести, то их соседями будут уже не дубы, а они. И вряд ли вашим будет по душе такое соседство.
- Ладно, ладно, я уже все понял. Как Овен узнает, что я от вас? Ну типа пароль или еще что ни будь?
- Хороший вопрос, - сказал Васильевич и положил руку на массивный сейф, стоявший в углу кабинета, которого раньше я не замечал, - возьмешь одну безделушку.
- А нельзя что-то поменьше?
- Можно, - он открыл сейф и достал из него какой-то амулет на веревочке, - на надень, этого для Овена будет достаточно. Рядом с проходом стоит деревушка, там раздобудешь транспорт и через три-четыре дня будешь в Оволоне. Алексей даст тебе пластин, на которые там можно все купить.
- Каких пластин?
- Догадайся сам. Некоторые материалы за свои физические и химические свойства и в силу своей редкости на всех слоях ценятся одинаково.
- Понятно. Давно хотел полетать на самолете, да все повода не находилось. Вот и сбылась мечта идиота.
- Пускай твой идиот еще подождет, - ухмыльнулся Васильевич, - поедете машиной тут всего-то две с половиной тысячи. На самолете небезопасно, а то как Малазийский Боинг, полетите в Казахстан а попадете в Антарктику. Как там говорят: «девять километров для бешенной собаки не крюк». Раз Надежда с вами, поедете на ее машине, а Борис на своем «Патриоте», резервный транспорт не помешает.
Люблю путешествовать. Наверное, люблю. За всю свою жизнь я дальше Челябинской области и не был. Но ведь у нас в России как, что не область, то европейская страна по площади. Челябинская, например, примерно как Болгария или Чехия, а Швейцарий у нас вообще три поместится.