- Скажи я не смогу держать машину и пылить одновременно, - обратился Николаевич ко мне.
- Сейчас попылим и остановим, - ответил я Борису по рации, отпустил кнопку и посмотрел на Надежду, - достань магнитные шарики из моей сумки.
Надежда взяла сумку, протянутую ей Николаевичем, заглянула туда и несколько секунд помедлила, вероятно удивляясь моей завидной способности собирать вещи в дорогу.
- На дне пощупай, - поторопил ее я, - я их везде с собой тягал. Ну, есть?
- Эти? - она достала из сумки комок слипшихся магнитных шариков размером с небольшую дыньку.
Когда, несколько лет назад, эта детская игрушка появилась в сети магазинов «Экспедиция» я купил сначала один комплект, а спустя пару недель еще три. Мне очень понравилось упрямое стремление маленьких шариков воссоединиться со своими братьями и то, что при умелой координации процесса их воссоединения можно создавать удивительные фигуры.
С недавнего времени моя забава приобрела практический аспект. Добавив к имеющимся четырем еще пятнадцать, я начал тренировать на них свои новообретенные способности. Спустя неделю тренировок сложные фигуры собирались в единое целое без моего физического воздействия. При этом я управлял не каждым шариком в отдельности, а выделенным их множеством, необходимым для создания объекта, как единым целым.
Меня это забавляло, но зачастую напрягало несовпадение полярности магнитов в нужных мне местах, из-за чего они упрямо не хотели занимать свое положение. Психуя, в очередной раз, из-за их несговорчивости я грубо сменил полярность нескольких шариков и закончил предполагаемую фигуру. После того как прошло чувство радости от маленькой победы в построении очередного шедевра до меня дошло осознание новых перспектив с этой игрой, открытых в порыве мимолетной ярости.
Теперь я мог не только создавать фигуры из маленьких «засранцев», но и заставлять их двигаться, объединяться практически в монолит или рассыпаться на составляющие, меняя их полярность, усиливая многократно или ослабляя до минимума их магнитные поля.
- Оторви примерно половину, - скомандовал я.
Надя с трудом оторвала половину неугомонных леммингов, стремящихся объединиться, и протянула мне. Серебристые шарики, лежащие в ее руке, лениво зашевелились и начали перемещаться друг относительно друга. Через несколько секунд она держала в руке подобие маленького воздушного шарика в форме сердечка с периодически пульсирующей серединой.
- Сильный ход, - улыбнулась она, - но как это нам поможет?
Сердце начало разматываться в одиночный шнур и направилось в щель окна, приоткрытого мной. Спустя минуту за нашей машиной разразилась буря, поднятая сотней маленьких шариков, вонзившихся в сухой грунт степной дороги на скорости триста километров в час.
- Судя по моим ощущениям первая машина преследования стоит как вкопанная, - сказал я, нажав на кнопку рации, - наткнувшись на мелкое НЛО. Исходя из повторного толчка, вторая торчит у нее в заднице.
- Карагач, ты меня, иногда, пугаешь, - прозвучал Борис после минутной паузы, - я рад, что ты пока с нами. Я иду на разворот, ты - прямо, но не гони. Если через двадцать минут не догоню, действуй как скажет Николаевич.
- Если ты к ним, - ответил я, - забери, пожалуйста серебристый мячик из-под капота первой машины. А то я не успел, уронил.
Ответа не последовало. Его машина ушла по дуге влево и описав полукруг легла на обратный курс.
- Как ты это сделал? - спросила Надежда.
- Во, во, - подхватил Николаевич, - и мне интересно.
- А что, было что-то необычное? - искренне удивился я. - У магнитов более выраженная аура чем у простых предметов, она в форме их полей и с ней горазда проще работать. Мало того ее можно менять относительно ядра и это забавно. По крайней мере до сегодняшнего дня я не находил практических применений этой игрушке, но тренироваться с ней весело.
- Ты знаешь Сережа, почему тебя не учили как необходимо воздействовать на предметы, - задумчиво сказал Лев Николаевич, - так, дали основные понятия, а дальше ты сам должен был фантазировать. А уж тем более наверняка никто никогда тебе не говорил, что, то или это невозможно.
- Наверное потому что нет ничего невозможного? - улыбнулся я.
- Не смейся, - серьезно ответил он, - ты абсолютно прав. Но если бы тебе сказали, что положение ауры относительно ее предмета изменить нельзя, а до сегодняшнего дня я был в этом уверен, ты бы никогда не научился делать этот фокус. Это как простому человеку иногда мечтается освоить телекинез. Ты сдвинешь карандаш с легкостью, а он знает, что это невозможно. И даже если он, изрыв весь интернет, убедил себя в обратном, шансов нет. Он сидит и пыжится часами, ломая глаза о карандаш, а ломать надо не их, а подлый блок, незыблемо застрявший в нем. И это, наверное, единственное про что можно сказать «почти невозможно».