Если один человек правит другим, держит его в узде, тут уж никакой дружбы, никакой любви быть не может. В любви и дружбе каждый должен уметь владеть собой, уметь обуздать себя.
Люди говорят: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Так по-русски.
«Покажи мне своего друга, и я узнаю твою судьбу» — это по-каракалпакски.
Народы разные, поговорки похожие.
Ибн Сина говорил: «У больного одна мечта — выздороветь. Ему для счастья больше ничего не нужно. У здорового — тысяча желаний и мечтаний. Ему для счастья многое надобно».
По-моему, одно из главных людских желаний — обрести истинного друга. Хоть одного, но истинного и преданного. Плодами такой дружбы можно наслаждаться всю жизнь. А половинчатая дружба как больная яблоня: требует беспрестанного ухода — чуть замешкался, глядишь, и ветвь сухая, и плод червивый.
Из беседы аксакалов
— …Вот часто говорят: «дружная семья», «дружные супруги», «дружные братья». Да дружба ли это? Это родство. А дружба тем и хороша, что вот человек чужой вроде бы, а на самом деле родней родного…
— Есть такая поговорка: «Если возгордишься, пройдись по кладбищу. Если опечалишься, пройдись по берегу». Поглядишь на воду и поймешь, что любая кручина, любая невзгода — все утечет, все смоется. Поглядишь на могилы и поймешь: как ни возносись над людьми, а вместе с ними в землю ляжешь…
— Забывать о смерти негоже. Это само собой. Но и готовиться к ней все время — значит, не жить свой век, а весь свой век умирать…
— Жить в одиночку, без друзей — это, считайте, тоже не жизнь, а почти что смерть…
— Во всяком деле нужно терпение. Без терпения и друга себе не сыщешь…
— Ежели утром спешишь из дома, ибо стосковалась за ночь душа твоя по делам твоим, оставленным тобою, а вечером поспешаешь домой, ибо стосковалась за день душа твоя по семье, — значит, ты и есть истинно счастливый человек в сем подлунном мире. И счастливее тебя нет никого и быть не может…
— Счастье еще и в пользе для других, а не только для себя. Когда наш Маман-бий вернулся из страны Урусов, он привел с собой уруса-мастера. Ушел тот большие лодки строить. И построил он на Арале первую такую лодку. А вечером того же дня напали враги на Мамана, окружили его и вонзили в его тело свои подлые кинжалы. Упал Маман, но умирая успел сказать: «Я счастлив, потому что смог помочь своему народу»…
— А вот что рассказывают про бия Айдоса. Хан хивинский оценил его голову в тысячу золотых монет. И когда окружили его враги, когда понял Айдос-баба, что душа его уже предстала пред очами его, тогда сказал он своему другу, верному своему стремянному: «Друг мой, ты верой и правдой служил мне много лет. И не расплатился я с тобой за дружбу твою и за услуги твои. Хочу сейчас расплатиться своей головой. Отруби мою голову и отнеси ее хану. За нее ты получишь тысячу золотых монет». Долго не соглашался стремянной. Долго противился просьбе друга. Но Айдос-баба уговорил его. И когда сталь сабли друга коснулась его шеи, Айдос-баба улыбнулся и умер счастливым…
— Дружат не только добрые люди. Негодяй с негодяем тоже связаны крепко. Но что остается от добрых друзей? Остается добро, преданность, совесть остается. А от подонков что остается? Уж как они выгораживают друг друга, как друг другу пособляют в каждой пакости! А остается-то что? Зависть, жадность, подозрительность — вот что остается от них…
— Люди с черными сердцами себе в оправдание поговорку сочинили: «Рука руку моет». Да то забыли, что если обе руки замараны, загажены, то получится, что рука руку пачкает…
— Говорят, в старину ежели провинился человек, то наши предки-черношапочники наказывали не виновника, а его друга…
— А еще говорят, что во времена Жиен Жрау если кто совершал проступок, то его морили голодом, а супротив него сажали его злейшего врага и потчевали всеми лакомствами…
— А во времена Бердаха за провинность сына наказывали отца…
— А совсем недавно, в годы моего детства, если кто предает друга, то старейшины аула созывали в дом предателя всех его недругов, и те всю ночь напролет последними словами костерили и самого предателя, и его родителей…
Мне вспоминаются слова известного писателя Бруно Ясенского: «Я не опасаюсь своих друзей, в худшем случае они могут предать, и не боюсь своих врагов, в худшем случае они могут убить, но опасаюсь равнодушных, потому что с их молчаливого согласия на свете творятся предательства и убийства».
Из рассказов аксакалов:
— Жил у нас в ауле Утеген-бай. И очень он заботился о судьбе своих детей. Всё богатства для них копил. Всё в бии их готовил. А тут вдруг революция. И всех своих богатств Утеген лишился. И всех своих надежд тоже. Советская власть начала учить бедняцких детей и сирот. Тогда Утеген и говорит: «Что это такое? Если для того, чтоб мои дети стали счастливыми и именитыми, нужно им испытать сперва горе и сиротство, то пусть так и будет». Сказал он это и повесился…
— Да россказни все это, — возразил другой старец.
— О Ерназаре Алакозе вот что рассказывают. Он всегда ратовал за равенство людей. И очень сердился на то, что, когда бывал в Хиве, придворные хана спрашивали у него: «Как твои дела? Какие трудности?» Он отвечал. Но если сам спрашивал придворных: «Как ваши дела? Какие трудности?»-то они обижались. Потому что считали, будто такие вопросы только старший может задавать младшему, а не наоборот. Старшими они считали себя. А нас, каракалпаков, считали ниже себя. Это и злило Ерназара Алакоза. Вся прошлая судьба черношапочников напоминала судьбу голодного среди сытых, судьбу больного среди здоровых. Судьбу подростка-несмышленыша среди взрослых…
— Не ищи дружбы с врагами своих друзей, ибо и нового друга не обретешь, и старого потеряешь. А коли бывший друг превратится в твоего врага, то станет опаснее сотня врагов, ибо знает он все твои тайные слабости…
Вспоминая порой разговоры аксакалов, вспоминая советы, заветы и наставления предков, я искренне дивлюсь их житейской мудрости. Но порой думаю, на все случаи жизни никакой мудрости не напасешься.
Случаи, рассказанные коше-бием.
Первый. Когда я находился еще в детском возрасте, то состоял в приятельских отношениях с одним сверстником своих лет, которого звали Есемуратом. Он отличался отрицательными наклонностями и свойствами характера. Однажды он совершил кражу дынь с соседнего огорода. Следующего числа того же месяца мы играли с ним вместе в помещении его дома. Тут внезапно является сосед, понесший урон в дынях, и хватает Есе-мурата за ухо. При этом объявляет Есемурата вором в моем присутствии. Я из благородных побуждений вознамерился переложить ответственность на себя и официально заявил, что дыни украдены мною. Тогда потерпевший сосед, оставив ухо Есемурата, целиком сосредоточился на моем ухе. А мой бывший приятель не только отказался оказать мне какое-либо содействие, но еще и охотно поддержал выдвинутую мною версию, согласно которой я и был наказан как вор.
Соседи, сбежавшиеся на крики наших голосов, тоже единодушно осудили меня своим общественным мнением.
Вечером обо всем случившемся я доложил своему отцу. Выслушав меня, он выступил с разъяснением, согласно которому наказание я понес не за то, что пытался спасти участь друга, а за то, что дружил с недостойным мальчиком.
Второй. В годы подросткового возраста, а также отрочества и даже некоторый период юности я состоял в дружеских отношениях с одним парнем. На текущий момент он является уже человеком умершим, и потому, согласно установленному правилу: об умерших плохо не говорят, я не стану обнародовать его настоящее имя, а буду применять в своем повествовании выражение «Один парень». Хотя во избежание всяческих неуместных недоразумений считаю своим долгом сразу информировать вас и поставить в известность о том, что в период действия моего повествования он был уже не парнем, а полностью зрелым, граждански оформившимся мужчиной.