Выбрать главу

– Скажи Хват, если ты такой грамотный, как в слове из трех букв может быть четыре ошибки, ну…у…? – и пнул его ногой.

– В русском языке есть наречие – еще, а слово «Исчо» произносила немка, Екатерина вторая.

И даже лежа не мог удержаться Хват, чтобы не кольнуть Гориллу: – Ты бы ей подошел со своим «Исчо», – и тут же, как заяц, который путает следы, перевел разговор в нужном направлении.

Тебе не кажется, что был здесь еще кто-то третий, с немецким акцентом? Мне записку подсунул, а тебе козью морду.

– Фитиль? – взревел Горилла.

Оставаться дальше в подземелье и подглядывать сквозь прорезь за разборкой двух бандитов не имело больше смысла. И так было понятно, что Хват до конца обработает Гориллу, и я не очень удивлюсь, если увижу, как он верхом на нем выезжает из монастырской пристройки. Прихватив сумку Хромого с единственной уместившейся в нее книгой, мы побежали к выходу. Когда мы выглянули из подземного хода, то увидели Фитиля, который уносил нашу икону.

– Ой, с сумкой не побежишь, – сказала Настя, я, пожалуй, оставлю ее здесь, – вот только возьму один листок, он все равно выпал.

Она оставила сумку на входе, свернула листок трубочкой и мы выскочили из-за кустов.

– Эй, Фитиль, ты, куда нашу дверь, поволок? – крикнул я нашему старому недругу.

– На костер, шашлык буду жарить. Жару с нее много будет, вся в олифе.

– Не торопись Фитиль, вон видишь, Горилла с Хватом идут, тебе ничего не достанется.

Быстро же уговорил Гориллу Хват. Не прошло и пяти минут, с тех пор как мы расстались с ними, а они спускались уже по откосу к реке. Фитиль, зная волчий аппетит Гориллы, понял, что от заготовленного заранее мяса ничего не останется, если придется угощать двух таких обжор. Бросив дверь, он кинулся прятать мясо. Со стороны это смотрелось, как поспешное бегство. Как только Фитиль скрылся за деревьями, появились его преследователи.

– Куда он побег? – спросил Горилла.

– Кто?

– Фитиль.

– Да вот дверь с чьего-то огорода спер, на шашлык себе тащил, думал вы хозяева, испугался, бросил и убежал, – нанизывая друг за другом кольца вранья, я старался выстроить логическую цепь.

Горилла, удовлетворенный ответом довольно хрюкнул и затопал дальше, а Хват на мгновение остановился, колупнул ногтем дверь-икону, бережно провел по ней ладонью, посмотрел на нас с прищуром и хрипло, скрывая волнение и умный взгляд, спросил?

– А чья это… дверь?

– А может и ничья, он со стороны монастыря шел, там наверно и украл, – помогла мне выкрутиться Настя.

– А вы цветной лом принимаете? – задал я встречный вопрос Хвату, уводя разговор в сторону.

– Нет, – резко оборвал он меня, и торопким шагом побежал догонять Гориллу.

Мне не понравилось, что Хват обратил внимание на нашу икону. Может быть, он в них не очень разбирался, но то, что это икона и что она старая, он определил сразу. Надо было спасать ее, во что бы то ни стало. Иначе какой-нибудь антикварный магазин в Кельне, или даже аукцион «Сотбис» быстро пополнятся ею. А Данилы все не было и не было. Став на берегу у самой воды, мы ясно видели, что творится в пятидесяти метрах от нас. А звук по воде долетал, как на галерку в театре, без искажений.

Горилла держал за шиворот недавнего своего приятеля, дожидаясь Хвата, новоявленного следователя по особо важным делам, чтобы начать перекрестный допрос. Фитиль даже не трепыхался. Он знал, в чьи руки попал и как надо себя вести в таких случаях.

– У нас к тебе предъява, – только и сказал Горилла, взяв сразу быка за рога.

Дальше надо было четко сформулировать претензии, а мастером здесь был Хват-Барыга. Наконец и он подошел. Только он хотел задать вопрос, как на них с пригорка покатилась огромная камера. Данила бежал за нею и весело кричал:

– Посторонись, зашибу.

А зашибить было чем, камера была просто огромная, уж не с «Кировца» ли? Горилла и тот отошел в сторону воскликнув:

– Полегче малец, видишь уважаемые люди разговор держать будут.

Хват недовольно на него покосился, много лишнего, мол, говоришь. Мы облегченно вздохнули. Можно было приступать ко второй части нашего плана, к вывозу ценностей. Но рядом находились Горилла, Хват-Барыга и Фитиль. Из под носа у них, не так то легко вывезти платину. Я одновременно прислушивался к тому, что творится у наших новоявленных конкурентов, и наблюдал за приближающимся Данилой.

– Здравствуй дорогой, давно тебя не видел, – Хват начал издалека, без всякого намека на цель визита, – Отдыхаешь?

– Отдыхаю.

– Правильно, если хорошо поработал, можно и отдохнуть.

– Как здоровье? – второй вопрос прозвучал более двусмысленно. Как хочешь, так и понимай, говорил взгляд Хвата. Фитиль неприятно, как на морозе, поежился, хотя стояла июньская полуденная жара. А Горилла, мотая себе на ус, искусство разговора, стоя рядом уважительно молчал.

– Не жалуюсь, – поскромничал Фитиль.

– Что стоишь, присаживайся, в ногах правды нет, – предложил всем Хват. – Может, угостишь чем?

Зря он решил раскрутить Фитиля. Второго такого жмота, говорят на свете не было. Фитиль, припрятав в кустах замаринованное мясо, ждал теперь, когда уйдут его собеседники. Не вечно же им на берегу околачиваться. Дела, какие никакие должны быть. Но правильно говорят, жадность губит фраера. Мы увидели странную сцену. К тому месту, где в кустах Фитиль спрятал маринованное мясо на шашлык, по-пластунски подползал пес. Знать еще не всех доели в городе. Он был или слишком хитер, или голоден, или когда-то побывал в руках Гориллы с Фитилем, потому что даже морду прижимал к земле. За десять лет перестройки, все, даже собаки в стране резко поумнели. Он был видимо, слишком голоден, если осмелился среди бела дня воровать у человека. Я толкнул в бок Данилу:

– Смотри, что пес вытворяет?

– Это рыночник, один из тех, что воруют на рынке, – не удивившись, пояснил он, – они, собаки, так каждый день у торговок мясо таскают. Та, только зазевается, а куска уже и нету. Бобик уже в кустах обедает.

Пес зажав зубами пакет с припасом Фитиля так же по-пластунски удалялся восвояси.

– Не обеднеет, – буркнул Данила.

А невдалеке от нас продолжался неторопливый разговор. Криминальная троица, как святая, сидела у потухшего костра и курила пока трубку мира.

– Нехорошо встречаешь, нехорошо, – то ли осуждал, то ли рассуждал вслух Хват, – мог бы и шашлык пожарить, посидели бы, о делах спокойно потолковали, может быть и к консенсусу пришли. И тебе хорошо и нам приятно.

– Я на Джипах и Мерседесах не езжу, – занял неправильную позицию обиженный Гориллой Фитиль, – нет у меня никакого шашлыка.

– Как нехорошо старших обманывать, – как змей из травы, поднял голову Хват, – а ребята вот говорили, что ты целые ворота тащил шашлык жарить. Разве друзей обманывают? – и Хват многозначительно посмотрел на Гориллу. Тот как индейский вождь из племени аппачей, сложив руки на коленях, старался разобраться в словесных хитросплетениях Хвата и одновременно набирался мудрости. Поэтому у него не дрогнули; ни ухо, ни глаз, а начал тяжело раскручиваться маховик мыслительного процесса.

– Ладно, так и быть угощу вас шашлыком, – сдался Фитиль и пошел к кустам.

У нас появился реальный шанс проскочить мимо бандитов со всем ценным грузом, и с иконой, и с гантелями.

– Затаскивай на камеру икону, – зашептал я Даниле, – а к ней снизу привяжем гантели, и пока они там болтают, может мимо, спокойно проплывем.

Одним глазом наблюдая за разбойной троицей, я привязал к иконе две веревки оставив концы метра два длиной. Затем мы опустили на воду камеру, и я сверху положил икону так, чтобы концы веревок попали вниз. Получился великолепный настил, наше изобретение можно было запросто использовать вместо парома.

– Класс, – похвалил Данила, привязывая к концам веревок платиновые гантели, – сейчас отчалим.