– Это не обман. Моя просьба отцу.
Каин теряется:
– Когда? Вчера? Для этого ты ездила домой? Ты просила…свободу Острогу?
– Ты грезил, чтобы вас услышали. Вас услышат. Вас уже слышат.
– Ты сумасшедшая, – по-доброму смеётся мой друг. – В хорошем смысле, но сумасшедшая. Я нисколько не ошибся, когда посмотрел в твои глаза впервой – всё в них было.
Каин быстро смотрит на город. Новый Мир остаётся за дамбой. Теперь у Нового Мира есть ещё один шанс стать новее – обновлённее, умнее, терпеливее, красивее. Чтобы все, собранные на землях Нового Мира и Острога люди, ощущали единство. Чтобы Коллапс не повторился. Юноша обращается ко мне:
– Но как, Карамель? Ты знакома с Новым Миром шестнадцать полных лет, а со мной – меньше недели. Как?!
– Подумала, вы хорошие люди. И вы – равно жителям Нового Мира – движетесь к загаданному идеалу, стремитесь выявить блага.
Каин держит меня за плечи. Жужжание дрона заглушает мысли, не говоря о словах. Мы несёмся в сторону Пятого Района, немыслимо. Смотрю в янтарные, понимающие меня, глаза и в который раз ощущаю – вплавляюсь в них, застреваю, тону.
– Всё будет хорошо, – говорю я.
Это странное чувство…Теперь другое.
Хочу поцеловать Каина. Притянуться к лицу и попробовать прокусанные от волнения губы. В самом деле хочу. Склоняюсь к нему.
– Не у тебя, – перебивает Каин.
– Прости?
– Прости, – кивает он.
Притягиваюсь к лицу, игнорируя сказанное.
– Знаешь, – говорит мой друг, а я замираю на крошечном расстоянии от его лица, – что требуется любой революции? Жертва революции. Знаешь, в чём нуждаются массы? В мученике. Знаешь, что подорвёт авторитетность управляющих? Павший перебежчик, покаявшийся за то, что вразумил иному – отходящему от каноничного и всеми принятого – мнению.
Подкатывает тревога. Обманывает ли интуиция?
– Не понимаю тебя, – говорю я.
– Понимаешь, Карамель, ты не дура. Я уже говорил.
Руки сильней сдавливают плечи. Поцелуй меня, Каин, на этом хватит.
– Ты боялась утонуть в грязи Нового Мира, но знаешь ли ты, Карамель, что страх лишь приближает его? Ты боялась утонуть в Новом Мире, и я не позволю тому случиться, мной обещано – тебя ждёт реальная глубина, о которой ты грезила.
– Прости? – в который раз переспрашиваю я.
– Прости, – говорят янтарные глаза, – жертва революции. Так надо, ведь ты сделала, что требовалось.
А руки выталкивают меня из дрона.
Кажется, я больше не хочу поцеловать Каина.
Я ничего не хочу.
Огромный дрон неспешно отдаляется – ввысь; становится мелким – как надоедливая муха. Разрезаю руками воздух и в оставшиеся секунды до столкновения с водой желаю что-нибудь переосмыслить, но всё становится ясным как небо над Острогом. Стоило догадаться по его дерьмовому имени, не зря оно мне не понравилось в первую же встречу.
Кошмар становится явью. Страх приближает его явление. Осталось слишком много вопросов, кто ответит на них?
«Мы ваши Создатели!» – вторит голос над головой: слова разверзают город, а слоги рассыпаются и налипают на дороги, что скрещиваются паутиной.
«Мы будущее этого мира» – продолжает говорящий. Я с трудом открываю плачущие от соли глаза и наблюдаю ухватывающую воду, что стремится обнять меня; ощущаю удар волны.
«И если вы живёте…»
Вода наполняет лёгкие словно сосуд, но чья-то дрогнувшая рука не останавливается, а потому жидкость переливает через край, ощипывает, давит.
«…дышите нашим воздухом…»
Вскидываю руками к некогда молебному небу, но вместо того сталкиваюсь с бессердечной водой.
«…едите нашу пищу…»
Я хочу закричать.
«…смотрите на наше небо…»
Кричу.
«…Знайте! Без нас не было вас».
Захлёбываюсь: ледяная жидкость взбирается и наполняет изнутри.
«Вы нашим подчинённые, а мы Боги».
Тело обдаёт жаром; я чувствую: вот-вот вспыхну, загорюсь.
«Восхваляйте же своих Создателей!».
Открываю глаза.