– Всё из-за тебя, – шикнула я в лицо незнакомца и попробовала вызвать диспетчера.
– Не спорю, – улыбнулся юноша. – Кстати. Меня зовут Ромео.
– «Кстати», – передразнила. – Добавь фамилию, Ромео, чтобы облегчить кому-то составление отчёта, – и я вновь кивнула на камеру, – а мне – составление жалобы.
– Ты воспринимаешь правила буквально.
– Правила и созданы для того, чтобы воспринимать их буквально, Ромео: слушаться, следовать.
– А мне думается, правила созданы для того, чтобы их нарушать, – засмеялся мальчишка.
– От тебя сплошные проблемы, тебе так не кажется?
– Ты Голдман, верно?
– Не вижу реверанса.
– Точно. И книжка наверняка из отцовской библиотеки, я видел репортаж о вашем доме, видел твоего отца за работой. Тебя не видел.
– Съёмки проходили, когда я была на учёбе.
– Избегаешь камеры…Не любишь их?
– Кто ж любит?
– Но любишь внимание?
– Кто ж его не любит?
Бросила взгляд на замерший глаз в углу лифта.
– Эта камера не работает, можешь не волноваться.
– Отсутствие бдящего не должно преумалять личное желание поступать по закону.
– Только не говори, что процитировала Свод Правил. Тебе шестнадцать, верно?
Ловко сменил тему.
– Только исполнилось, – ответила я.
– Отпрошу тебя на свидание у твоего отца.
– Не посмеешь.
– Поблагодари, что предупредил.
– Зачем мне соглашаться? Мы знакомы пять минут и на протяжении пяти минут спорим. Хочешь, чтобы это продолжалось вечно?
– Вечно? Конечно хочу!
– Ты мне не нравишься.
– Отношения должны приносить пользу и перспективу, а не чувства (тем более симпатии). Кому как не тебе знать, золотая девочка.
– Раз камера не работает, я скажу: ты раздражаешь меня, Ромео, с первого выкинутого тобой слова.
– Прекрасно, нам всегда будет о чём поговорить.
– Наглец.
– Попробуешь ещё раз вызвать диспетчера?
– Что угодно, лишь бы сократить время в твоей дурной компании.
И Ромео – время спустя; как раз, чтобы я успела остыть после беседы и подумать о нём – в самом деле пришёл к моему отцу, предложив поухаживать за старшей дочерью семьи Голдман. Мать, увидев Ромео в кабинете, воскликнула, что подобному союзу не бывать. Отец настоял: пускай молодые знакомятся, свидание не равно брак. Но я всегда знала – знала! – что первого человека, которого подпущу к себе, назову мужем; не терплю растрачиваться на пустое.
– Не бывать! – повторно воскликнула мать, однако к свиданию подготовила. – Ты Голдман, помни.
– Я просыпаюсь с этой мыслью, можешь не начинать…
Огрызнулась. Случайно. Мать пригладила пальто на мне.
– Веди себя…
– Сама всё знаю.
– Говори…
– Знаю.
– Не торопись с решениями и действиями. Всё в твоей жизни будет, позволь времени распорядиться этим.
– Да-да, ладно.
– Куда пойдёте?
– Ромео сказал, на дамбу, – спокойно ответила я.
– У него есть деньги? – спросила мать.
– Не будь их, его бы не было в Северном районе и в Академии в том числе.
Опять огрызнулась.
– Достаточно ли у него денег на тебя?
– Я не знаю.
– Твоя первая ошибка.
Это укололо. Сильно.
– Я не ошибаюсь, мама.
– Разве? С кем ты вообще идёшь? Я о нём не слышала, не знаю этого мальчика, не знаю его родителей. Кем он хочет быть?
Обречённо:
– Не знаю.
– Вторая ошибка, – констатация. – Тебе плевать, какую должность и какой статус в обществе займёт партнёр? Это и твоя репутация, ты же Голдман!.. – Мать огорчённо выдохнула, расправила плечи и вновь набрала воздуха: – Значит, вы вместе учитесь в Академии, хорошо. Всегда общались?
– На днях познакомились.
– Вот как…
– В лифте. Мы застряли.
– Третья ошибка.
– Назидательные речи окончены, я могу идти?
– Остановись на трёх.
Я вышла из дома: Ромео стоял на крыльце – слегка продрогший; улыбнулся глазами и просил следовать. Он сказал:
– Когда-нибудь я понравлюсь и твоей матери.
Значит, всё слышал.
– Ей даже я не нравлюсь, о чём речь? – ответила наперерез.
– Не бывает, чтобы ребёнок не нравился родителю.
– У тебя наоборот?
Ромео смолчал.
Мы отправились на дамбу. О ней позже, но локация эта хорошая, малолюдная, закрытая и нахождение без причины считается нарушением, это не место для каких-то прогулок. Для встреч, свиданий и совещаний – да. Там достаточно увеселительных заведений. Дамба предполагает наличие воды подле, а потому действует множество ограничений. В ресторанчике под названием «Фалафель» мы беседовали: об учёбе, жизни на поверхности, Новом Мире, низших людях. Ромео осуждал последних и поддерживал меня, после чего я одобрила его, согласилась на партнёрство, согласилась стать парой. И это, как оказывается, не входило в планы родителей. Отец и мать сочли допустимым свидание – одну встречу. Как некий опыт. Но я сказала, что вижу в Ромео перспективу, а потому желаю быть парой. Да и спорить с ним мне нравилось. В спорах узнаёшь много нового и расширяешь кругозор.