День не задался с самого начала (несмотря на доброе пробуждение) – мечтаю, чтобы он скорее закончился.
Главное, держи себя в руках, Карамель. Держи себя в руках, Кара. Это имя…оно позволяет сосредоточиться, помогает узреть истине.
Кара.
Женщина кивает на крохотный диван и велит присаживаться, сама же падает в кресло неподалёку.
– Тебя что-нибудь беспокоит, Карамель? – любопытствует женщина.
– Только то, что я пропускаю занятия, сидя в этом кабинете.
– Может, что-нибудь волнует изнутри? Какие-то чувства, переживания?
Страдальческая у неё интонация. Словно бы утешающая, но я знаю – лживая. Она лжёт, а в уголках губ проступает ядовитая слюна. Отвечаю честно:
– Я отрицаю чувства – равно всем уставам Нового Мира – и того же советую вам.
– А переживания?
– Они есть порождение чувств. Это слабость. Уязвимость. Создатели и градостроители Нового Мира не могут быть уязвимы.
– Вот только – вопреки этим уставам – людям свойственно переживать, свойственно…
– Люди пали, – перебираю женщину, – и, если вы человек – мне вас жаль. На поверхности остались исключительно Боги, а такому статусу следует соответствовать.
– Не слишком ли много свалилось на тебя, Карамель Голдман? Популярность и обязательства, статус семьи, соответствие имени и…ты, думается мне, контролируешь даже количество вдохов в минуту. Нет?
Молчу. Не терплю провокации. А вообще здесь бы не помешало проветрить. Отчего так душно?
– Может, у тебя проблемы в семье? – спрашивает женщина.
Ситуация эта напоминает допрос, а не сеанс с психологом.
– Проблем у Голдман не бывает и быть не может, вам известно, – неспешно отвечаю я; не позволяю вывести себя.
Не позволяй вывести себя, Кара.
Кара.
– В жизни случается всякое…
– Вы оскорбляете Голдман, соотнося наше имя со «всяким». Отец не простит вам подобного пренебрежения.
– Ты всегда говоришь об отце. Что с матерью? Вы не близки?
– Вы – равно иным – знаете, что отец обладает большим влиянием и авторитетом, а потому в беседах с незнакомцами я апеллирую к нему.
Женщина ехидно улыбается. У неё не получилось подцепить меня, хотя основания к тому были.
– Всё-таки, – протягивает она и приглаживает зализанную чёлку, – проблемы бывают в каждой семье. Мелкие разногласия, споры…
– Не в каждой. Не согласна.
Женщина пафосно вздыхает, склоняясь к столу, вновь запрокидывает ногу на ногу – длинные чёрные щупальца тянутся по полу.
– А с чем ты согласна, Карамель?
Кара. Будь сильней, Кара.
– Свои убеждения я провозглашаю публично, и ознакомиться с ними вы можете через дорогое и всеобъемлющее СМИ. На следующей неделе – анонсирую лично для вас – я собираюсь выступить с интервью: мы встретимся в утренних Новостях, когда вы будете собираться на работу в Академию и смотреть на экранную меня, перекрывающую Здание Комитета Управляющих.
Женщина тихо и неясно смеётся, обнажая клыки. Лицо от подобия улыбки становится уродливым: вытянутым и в складку.
– Ты правда умная девочка, Карамель… – Кровь пульсирует в висках. Что это значит? – Но не думай, что не бывает людей умней тебя. Великое и губительное убеждение молодого поколения – считать себя абсолютным гением.
Спрашиваю:
– Чего вы хотите?
– Вопрос в том, чего хочешь ты, Карамель.
Хищник приволок меня в логово и теперь вьёт петли. Скоро маленькое бездыханное тельце повесится в углу помещения.
– Я хочу вернуться к урокам.
Отвечаю честно и уверенно.
– А глобально?
Что значит глобально?
– Есть нечто большее, о чём ты грезишь?
– Плохо понимаю вас.
Дядя говорил: желаниям людей в озвученном виде свойственно оборачиваться против загадавших их. Психолог, в очередной раз пытаясь подковырнуть, говорит:
– Я поняла, тема семьи и личности табуирована для тебя.
Никак не отвечаю. Это не достойно ответа. И взгляда, а потому я без эмоций пялюсь в стену напротив.
– Давай поговорим о других людях?
Перебиваю:
– Голдман не сплетничают, а сами становятся причинами формирования городских сплетен; нас обсуждают, мы – нет.
Женщина улыбается:
– Есть нечто, что тебя огорчает или тревожит в окружении?
Переношу взгляд и цепляюсь с ослиными глазами сидящей неподалёку. Говорю:
– Мне послышалось, или вы в самом деле перечислили то, что идеология Нового Мира отрицает? Какие-то…смутные чувства? Вы точно, не устану это сегодня повторять, специалист?
Тогда женщина настаивает, что пытается выбирать слова наиболее удобные и мягкие для меня, плавкие, житийные. Я же отвечаю, что предпочитаю на изобретённые слова иные не придумывать – смысл искажается.