Отец пожимает плечами и гордо произносит:
– В чём беда, однажды ты сделала это.
Не терплю, когда он напоминает или пытается пресечь этим фактом из биографии.
Отец выпаливает:
– Может, мир не так уж хорош, но он и не так уж плох. Мы сами создаем свою реальность, но не все сопутствующие обстоятельства и условия контролируемы нами. Новый Мир – большой механизм, а мы в нём – шестерёнки, часть системы. Даже поломка единой детали несёт последствия, Карамель, несёт общественный резонанс.
Спокойно соглашаюсь.
– У тебя щёки красные, – отмечает отец. – Ты долго стояла на улице или плакала?
– Второе, – сухо отвечаю я и роняю взгляд в стол.
– Над этим поработай, дочка, чтобы я мог гордиться тобой. Ты – величайшее творение: моё и этого города. Будущее Нового Мира – в твоих руках. Новый Мир достанется тебе, когда ты будешь готова, когда я увижу это.
– Пока не видишь? – уточняю и пытаюсь посмотреть в глаза отца.
– Пока я вижу красные от слёз щеки. Не позволяй другим заметить: хищные рты всегда захотят занять твоё место, прожить твою жизнь. Не позволяй.
Киваю.
Отец расслабляется: и в позе, и в голосе.
– Я могу что-то сделать для тебя, дочка? Прямо сейчас?
– Избавься от подружки матери, пускай не работает там.
– Она потеряет работу, статус и жизнь на поверхности, ты уверена в своей просьбе?
– Голдман не испытывают сомнений, ты оскорбляешь моё имя, спрашивая об этом.
– Больше ты не услышишь о ней, – спокойно говорит отец, хотя я ощущаю распирающую его гордость от услышанного. – По пути на работу заеду в Академию: поговорю в Администрации о твоём вынужденном отсутствии на уроках и безалаберном присутствии в академических стенах некомпетентного работника.
Не знаю, стоит ли мне благодарить отца.
– Можешь идти, – вместо «спасибо» слышит он. – Дальше я сама.
– Пожалуйста, дочка.
Отец покидает кабинет.
Наблюдаю через окно, как он садится в оставленный на посадочном месте автомобиль. Стоило вырывать отца с рабочего места? Определённо. Краткая беседа вела к колоссальным переменам, имела колоссальный смысл.
Ладно, придётся заняться уроками. Как бы я не отталкивала то ненавистное эссе по философии с грохочущей темой бедности, написать его придётся. Иду в свою спальню и валюсь за дубовую дверь, упираюсь в неё головой и проговариваю: «Бедность…бедность»; слоги падают на макушку и сплетаются друг с другом во что-то мерзкое и некрасивое. Бедность. Дядя говорил: «если не можешь себе что-то позволить – значит, не заслужил». Процитировать его?
Миринда объявляется часом позже: подаёт сготовленный обед. Я не указывала и не просила, а потому её внимание должным образом льстит. На стол приземляется поднос с почти прозрачным напитком в гранённом стакане и белой тарелкой, с которой на меня приветливо взирает кусок веганского мяса, оранжевые брызги окантовкой сбегают по нему и кайме посуды. Расправляюсь с блюдом: не помню, когда последний раз испытывала такое блаженное удовольствие от пищи. Стресс стимулирует.
– Позвони в дом Дьюсбери и пригласи Ромео, – кидаю я вслед уходящей женщины.
– Будет исполнено, мисс Голдман.
Слышу, как вскоре из Академии возвращается Золото. С работы – ещё позже – приезжает отец. Наконец, приходит Ромео. Не встречаю – поднимается сам под пристальным наблюдением служащей.
Признаться, я редко зовут гостей (если не лукавить – никогда). Ромео заходит в спальню и осматривается (до этого бывал лишь в гостиной).
– Сегодня вышло некоторое недоразумение, – начинаю я.
– Твои ложные обвинения, – кивает Ромео.
В секунду хочу кинуть ему подносом в лицо. Мне не нравится эта формулировка!
– Ага, – скрипя зубами, выпаливаю я и прошу сесть.
Честно признаюсь в произошедшей с психологом беседе, последующим признании матери, беспокойствах сестры и разговоре с отцом. Я могу доверять Ромео. Не стоило обижать его, думая об ином…
– Значит, – после всего улыбается юноша, – ты позвала меня, чтобы извиниться?
Извиниться! Ужасное слово!
Недолго молчу, затем – слабо киваю.
– Ты прощена, – смеётся Ромео, хотя я не сказала ни слова. И тоже смеюсь. Какое великодушие.
– Тебе очень идёт улыбка, – замявшись, вдруг выдаёт Ромео. – Я обещаю тебе, Карамель, что буду только её причиной… – отвлекается и пытается одолеть смущение, спрашивает: – Так, ладно. Чем хочешь заняться?
– Объясни вкратце, что было на оставшихся уроках.
Так и проходит вечер. До комендантского часа Ромео покидает дом Голдман. Гоню Миринду и закрываю за другом сама, собираюсь подняться в спальню, но передо мной выплывает задорная физиономия Золото.