– Об этом говори тише.
– Что за дела?
Молчит.
– Я найду, кому задать эти вопросы, чтобы получить реальные ответы.
– Не вздумай. Не распространяйся о семейном.
– На самом деле всем известно, какие мы сволочи, дядя. Под видом благочестия мы наполняем город пороком. Эта постановка, этот цирк, это представление – всё жалкое и тошнотворное.
– Я лично перережу глотку тому, кто донёс до тебя эту мысль, девочка.
– Ты сумасшедший.
– И ты. И каждый здесь, уже поняла. Но будь тише – возвращайся в зал, отыгрывай роль благочестия, а вечером мы поговорим. Я расскажу тебе всё, ничего не утаю. Договорились?
Даже в такой момент он пытается заключить сделку…
И вдруг я вижу объявившийся в зале Патруль Безопасности. Серая форма двигается за спинами гостей: все заминаются, успокаиваются – не отпускают бесед, но ведут их осторожней, осмотрительней, тише. Сердце колотится, едва не выпрыгивает. В голову – макушку – отдаёт температурный удар. Что это значит? Патруль Безопасности озирается и заискивает по сторонам. Отец – его отдалённая спина – беседует с одним из представителей Палаты Безопасности.
– Лжец, – говорю я.
– Верь семье, девочка, – заключает дядя и наблюдает, как я отступаю назад.
Покидаю ресторанчик и несусь к парковочным местам. Каин – как и предупреждал – сидит в машине, наблюдает за водной гладью.
– Валим отсюда, чтоб тебя, – говорю я, заваливаясь на место подле водителя, хотя обычно езжу на пассажирских диванчиках. Обычно. Но вся неделя какая-то необычная. Понедельник был хорош, если бы не проклятое видение; после него всё пошло наперекосяк.
– Мисс Голдман, куда сегодня? – решает позабавиться Каин, а затем видит полные слёз глаза, извиняется и напряжённо поднимает автомобиль в воздух. – Прости, не думал…прости.
Задираю голову, чтобы слёзы закатились обратно, и спрашиваю:
– Хочешь услышать: «ты был прав»?
– В чём именно? – аккуратно подключается к беседе Каин. И следом выдаёт уверенное: – Хотя, наверное, прав я во всём и всегда.
– В гости пришёл Патруль Безопасности.
– Ты сбежала от Патруля? – восклицает юноша. – Конфетка, ты шутишь?
– Удивляешься, словно для тебя это ново.
– Я революционер, а не преступник! – оправдывается Каин.
– А есть разница?
– Для политического гласа – нет, на законодательном уровне – тоже нет. Но по факту – весомая. И ты сбежала – как преступница. А я соучастник?
– С добрым утром.
– Нас преследуют…Это машина твоего отца?
Панически вжимаюсь в кресло и тяжело дышу. Не желаю оборачиваться. Не желаю смотреть в зеркала дальнего вида. Не желаю видеть отца с его скулящим взглядом и застывшим на губах: «ты же Голдман, детка».
– И не только твой отец. Патруль подключился.
– Ускоряйся.
– Что?
– Ты хотел спасти богатенькую наследницу Голдман? Тебе представлена прекрасная возможность проявить себя, революционер из Острога.
– Если начнётся погоня, включат сирену – наш побег будет сопровождаться не только негодующими взглядами.
– Боишься быть арестованным, гражданин без чипа?
– Ты точно Голдман? – улыбается Каин и жмёт некую комбинацию на панели управления, после чего машина – словно рывком – ускоряется; дома и мосты проносятся слишком быстро, слишком бегло – не успеваю по обыкновению разглядывать их, окна в зданиях расплываются, собираются в мешанину цвета. Надеюсь, меня не стошнит…Не думала, что служебные авто (и вообще какие-либо машины в Новом Мире) способны передвигаться с такой скоростью. – Для начала оторвёмся, конфетка.
– И как? Новый Мир не особо велик, будем петлять по районам?
– Отправимся на Золотое Кольцо – всё, как нравится Карамель Голдман, не изменяя традициям.
– Если это шутка – отстойная.
– А где ещё прятаться, как не в самом людном месте?
– Много свидетелей.
– Одни побоятся поднять глаза, проявив излишнее любопытство, другие прикроют тебя спинами, завидев Патруль Безопасности. Мы не одни, Карамель. Ты не одна.
Хотелось бы верить.
– Во времена всеобщего хаоса спасает сплочённость. Во времена разрозненного индивидуализма требуется ощущать единство.
Перестраиваемся на другую воздушную полосу и проносимся под мостом. Улицы разрезают сигналы других машин, улицы разрезает гул Патруля Безопасности. Из открытых окон слышится скудная брань напуганных водителей; Каин бегло оглядывается на меня и – вижу сквозь уголки дыхательной маски – улыбается.