— Это наши городские хамелеоны, — с улыбкой кидает мне Б-Нель.
— Взрывчатка с вас, Кик и Парень-что-просил-не-называть-его, — со смешком говорит Серафим, глядя на юношу за столом.
— Как его зовут? — переспрашиваю я.
— Кик и Пик — близнецы, — отвечает мне тот парень.
— Поларис, иди подогревай машину, — Б-Нель смотрит на девицу с густыми черными волосами, забранными на макушке в тугой хвост. — И крикни Шейни, чтобы она выметалась из душа.
— Я могу принять его вместе с ней, — хмыкает девушка и покидает комнату, а я с недоумением гляжу ей в след.
— Они пара, — шепчет мне Серафим, на что я еще больше удивляюсь — однополая пара? — Не обращай внимания на их едкие шутки, они любят поиздеваться.
Маленькая девочка, которую я сравнила с Золото, оказывается младшей сестрой мужчины, что сидит на диване и читает книгу, не обращая ни на кого внимания, — Великие умы.
Рики — девушка с белоснежной кожей и узким разрезом глаз — воришка, коих надо поискать; она способна выставить себя невиноватой в абсолютно любой краже, при этом еще ни разу не вернулась без заказанного — такая молва касается моих ушей.
Лоло — имя женщины, что случайно толкнула меня, когда заходила; ее роль в команде, честно говоря, остается для меня загадкой даже после окончания собрания.
Кир и Не-л-Ех — парень и девушка, некогда акробаты; очень сильные и пластичные; пара.
Мне хочется узнать, кто из них с поверхности, а кто родился в Остроге, но подобной возможности не представляется: Серафим и Б-Нель разгоняют всех по своим работам. Единственный, кто остается со мной в комнате — Лоло.
— Я предсказательница, — заявляет она, когда я приземляюсь на диване рядом.
Б-Нель убегает подключать камеры видео наблюдения через компьютер, а Серафим повторяет кому-то в коридоре план действий.
— Не верю в это, — отвечаю я, ничуть не боясь обидеть Лоло.
— Дай руку. — Она вытягивает свою ладонь впереди себя, и тогда я кладу свою руку поверх ее. Думает, не соглашусь? пускай покажет, что умеет. Точнее, что НЕ умеет!
Она сжимает свои пальцы и закрывает глаза.
— Я вижу воду, — шепчет женщина. — Мутная вода, похожая на кисель.
Замечаю ухмылку, а сама хмурюсь, в попытке выдернуть руку шевелю пальцами, хочу выскользнуть и сбежать.
— Сладкая девочка с желчью внутри, — улыбается она. — Так ты о себе думаешь? Это правда…
Заходит мой спаситель — в который раз, но Лоло не отвлекается на него.
— Ты потонешь в грязи этого города, — шепчет она. — Потонешь в этом мире, в грязи, потонешь и…
— Довольно, Лоло, это не смешно, — заступается за меня Серафим, подходит и выхватывает мою руку из ледяных пальцев женщины. — Мы со всем справимся, не надо ничего усложнять.
Я замечаю напряжение между ними: если они не дружны, то почему бы им не разойтись? Серафим — главный в резиденции, это видно, зачем он держит женщину, если может прогнать ее?
— Пойдем, Карамель, еще раз обсудим твою работу.
Я следую за ним, и мы останавливаемся около главного входа резиденции. Разговор с Лоло сгустком остается в душе — откуда ей было знать про мои мысли, если ни разу фразы эти не было озвучены ни в одном интервью?
— Ты готова к встрече с семьей? — отвлекая, спрашивает меня Серафим, но тема для смены беседы выбрана неудачная — одна ложка дегтя, вторая.
Слишком неожиданно, неужели он готов подняться на поверхность прямо сейчас?
— Готова, — вру я.
— Ни с кем не прощайся, ладно?
— Ну, — мычу под нос и выдерживаю паузу. — А почему?
— Мы никогда не прощаемся друг с другом, но всегда возвращаемся. Такова традиция.
Мы останавливаемся у шкафа в коридоре, где Серафим надевает куртку.
— Ты в этом и пойдешь? — спрашивает он, указывая на мои майку и джинсы.
— У меня другого нет, — угрюмо кидаю я.
— Тогда ладно. Просто, когда ты идешь сбоку, кажется, что меня преследует Б-Нель, — посмеивается юноша. — Так непривычно… Она ведь никогда не поднималась на поверхность после того инцидента… Вы с ней очень похожи.
«Надеюсь, что только внешностью и фигурой», подмечаю я.
— Вы подружились?
Серафим дает мне чью-то куртку, и мы уходим.
Шагаем по тропинкам между домами — опять светит солнце. Изредка вижу людей, которые ходят от участка к участку: они не обращают на нас внимания, не обращают внимания на меня; все иное — это непривычно. Мы равны.