Самая прелесть творится внутри. Там как будто черти устроили шабаш с бубнами и горящими сковородками, и жарят они на этих сковородках мои мозги и грёбанное сердце, а мысли калёными щипцами выворачивают нутро так, что хочется вскрыться.
Вот не знал беды до появления этой девчонки, так пусть бы и не знал дальше. Всегда хватало смазливой мордахи, сочной фигуры и пары разговоров ни о чём. А тут захотел заглянуть за фасад… Начерта, спрашивается? Какая мне, к чертям собачим, разница, где, зачем и почему? Ан, нет, нутро ломает так, что не искать ответы на эти вопросы не могу.
И вместе с тем мне страшно. Да, страшно, словил себя на этой мысли случайно… Нет, я не боюсь не понравиться, не боюсь отказа, я боюсь себя, точнее, своей наследственности. Поясню.
Случались иногда у моего отца пьяные откровения с нелюбимым сыном, где он рассказывал подростку, как он «полюбил двух баб: одну суку, вторую мямлю».
Так вот, над первой, она же жена, ему хотелось морально взять верх, поэтому он «учил» её физически. А над второй, она же любовница и моя мама, верха не нужно было брать потому, что она другая: любящая, покорная, невинная во всём.
Это качество его в ней привлекло, оно же и неимоверно бесило, поэтому он проверял границы покорности и любви молодой любовницы во всём, до чего доходила больная фантазия.
Он даже меня заделал осознанно и намеренно… Нет, внебрачного ублюдка он не хотел, всего лишь было интересно проверить, пойдёт-ли всегда покорная и безотказная Аня на аборт. Можно сказать, он был уверен, что пойдёт, стоит лишь ему как следует попросить или пригрозить. Но тут всегда покорная и безотказная молоденькая девочка Аня неожиданно проявила характер и недюжинное упорство, не сделала аборт и сохранила беременность. В наказание мой папашка исчез из жизни мамы на два года.
Вот лучше бы эта тварь испарилась из её жизни навсегда…
Так вот, к чему я всё это? Я могу тысячу раз ненавидеть, не понимать, осуждать, презирать отца, могу быть внешне копией мамы, но все мы дети своих родителей… И хотим мы того или нет, а с природой не поспоришь, и в чём-то, но проявятся гены второго родителя.
До сего момента, точнее до встречи с Карамелькой, я был счастлив, что высшие силы решили не выпускать в этот мир ещё одного монстра, потому я родился полной противоположностью своего отца.
А сейчас мне страшно, до боли в душе страшно, что в одном я всё же пошёл в него… Мне страшно, что смогу вдруг полюбить больной любовью, что, как и он, стану одержим женщиной и не смогу отпустить, если она не разделит моего чувства!
Вы, думаете, я неделю пил или тусил в злачных местах? Нет. Я работал на износ на обеих своих работах ,и, разве что не носом землю рыл, чтобы понять, где успел накосячить так, что Сеня меня боится до бледной синевы на лице! За семь дней спал, может, часов шестнадцать от силы, но пока не нарыл ничего, что могло бы объяснить такую её реакцию.
Кот и Барс
- О, привет! Ты, я вижу, ещё живой, как ни странно... - обеспокоенно-язвительно интересуется только что вошедший Кот. И сейчас его голос впивается в мой пульсирующий от боли мозг тоненькими иглами, вынуждая всем телом подобраться и натужно сглотнуть .
Хочется съязвить что-нибудь в ответ, но элементарно нет душевных сил...
Ему же только дай повод, и он меня сейчас утопит в своих нравоучениях и комментариях. Порою задаю себе риторический вопрос: " К нему когда-нибудь придет осознание того, что я уже не нуждаюсь в его опеке?"
А потом смотрю в обеспокоенные зелёные глаза, на поджатые в недовольстве губы, и понимаю, что нет, не наступит этот час никогда. Чувствую, что даже когда мы будем двумя дряхлыми старпёрами с подагрой и радикулитом, он и тогда будет моей нянькой. Такой брюзжащей своим внутренним ядом нянькой, толкающей мою инвалидную коляску и сующей мне в рот очередную порцию таблеток, чтобы обязательно принял их, потому что у меня, ко всему прочему, разовьётся к тому времени склероз, как милость господня, ибо помнить все его нравоучения - увольте. Лучше склероз.
- Отвали, зеленоглазка... - бурчу недовольно, положив голову лбом на холодную поверхность стола.
- И не надо жечь мне дыру в затылке, меня это давно не берет. Просто отвали и не лезь.
Знаю, что грубо, понимаю, что он не заслуживает сейчас такого ответа, но и удовлетворить его интерес не смогу. Слишком глубоко сейчас придётся открыться, чтобы объяснить, а я не готов. Я ещё сам с собой не свыкся, вот с таким вот новым, каким-то другим.