Это, собственно, и не проблема вовсе. Училась я всегда хорошо. Помимо природной тяги к знаниям, меня довольно ощутимо стимулировал папа.
Например, захотела Сеня научиться водить автомобиль – пожалуйста! Папа, конечно же, научит, но взамен по нелюбимому, а от того не сильно успешному предмету оценки должны быть не ниже, чем по остальным дисциплинам. Тот же сценарий с байком: потом Сене непременно захотелось разобраться в механизмах всех этих машин, потом научиться не просто ездить, а исполнять трюки, и так далее.
В силу присущей моему характеру любознательности и тому, что в народе именуют не иначе как «шило в попе», таких вот «хочу» и «научи» было очень много. Папе хватило не только на нелюбимые дочкой предметы, он ещё и на всевозможные олимпиады меня выпихивал, записывал на дополнительные занятия с репетиторами, так что поступление в Мед было такой себе прогулкой с элементами экстрима.
Мальчиками моя деятельная особа на то время не интересовалась. Во-первых, мальчишки-одноклассники довольно ощутимо пошатнули веру в сильный пол, а во-вторых, на байкерских тусовках взрослые дяди своим поведением не особо её, эту самую веру, возрождали.
Но окончательно разочаровать меня в сильной половине человечества умудрился друг детства, мой кумир и пример для подражания. Андрей Добрынин.
Случилось это на одной из подпольных гонок, куда я втайне от папы умудрялась регулярно сбегать. В самих заездах я не участвовала, но посмотреть на гонщиков и их мастерство с налётом бесшабашности и какой-то первобытной необузданности любила.
К девочкам, если ты не девушка, жена, дочка или сестра одного из участников или организаторов, на подобных тусовках, сами понимаете, какое было отношение… Но я-то являлась дочкой Паука, самого умелого механика и друга организатора этих самых подпольных гонок. Меня там знали в лицо и не трогали… до того вечера.
Вообще, тем вечером, даже скорее ночью, всё пошло не так изначально…
Дядя Вит почему-то допустил к участию в гонках ранее не заявленного гонщика, хотя никогда так не делал, но тот лишь поднял щиток шлема, показав лицо, и стал в шеренгу на старте.
Заезд неизвестный гонщик не выиграл, а утешиться от горечи поражения почему-то решил именно в моём обществе. И ему совсем не важно было, что я не разделяю его желания куда-то уезжать. Меня просто схватили за шкирку, усадили перед собой на байк и умотали в закат.
Отбиваться от него на ходу не рискнула, хотелось сохранить хребет и конечности целыми… Да и не испугалась я толком, если честно: глупая мысль, что он сразу, как узнает, кого усадил к себе на байк, тут же отпустит, вселяла уверенность в собственной безопасности. Ведь проблемы никому не нужны, правда?
А потом, когда неизвестный снял шлем, а я в нём узнала друга детства, вообще забыла обо всём, и сама кинулась на шею с криками: «Андрей!», «Андрейка, это ты? Как же я соскучилась…».
И ведь меня даже не отрезвило его холодное и надменное: «Оу, я такой популярный, что меня местные соски узнают в лицо? Давай, милая, подсласти мне горькую пилюлю ... Может, тогда мир не будет таким дерьмом?», и, прижав к горячей мощной груди, начал целовать.
А ведь это был мой самый первый поцелуй… Только в нём не было ни грамма ласки, нежности или любви… Голая похоть, потребительство, голодный напор, почти насилие...
Моё робкое сопротивление со словами: «Андрей, ты что? Это же я, Фейка…» было подавленно его бескомпромиссным « Да хоть змейка… пох*р.. хочу тебя, костлявая…».
А после того, как я начала отбиваться, поняв, что он меня не узнал, уже злое: «И какого чёрта ты кочевряжишься, цветная? Не все ли равно, кому давать? Я заплачу, если надо, ты главное ножки раздвигай пошире, ну не мне тебе рассказывать, как это делается?»
Что я могла на это ответить? Ничего… И по многим причинам. Главная была в том, что мне не верилось, что это происходит со мною, с ним, с нами! Мне до отчаяния не хотелось верить, что вот этот кретин, загнавший меня в угол незнакомой прокуренной квартиры, полной пьяных и обкуренных (а может, и не только обкуренных) тел - и есть мой друг детства!