Мои бесцельные поиски закончились у миниатюрного холодильного шкафа. Собственно, в тот самый миг, когда мы с бурчащим желудком оглядывали пустые полки, в дверь каюты негромко постучались. Я бы даже сказала, поскреблись.
Первым порывом было затаиться, вторым — узнать, кто к Ирадию пожаловал. Сладкий цветочный аромат я учуяла еще на подступах к двери, но рентгеновским зрением не обладала, так что пришлось открыть.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась я с милой женщиной в белом медицинском халате.
— А я вот тут мимо иду. Дай, думаю, приглашу вас на чай. Я Диена, — нерешительно протянула она мне ладонь для рукопожатия, но взгляд отвела, предпочитая смотреть куда-то в пол.
— Очень приятно, — без резких движений пожала я чужую руку и слегка отошла в сторону, приглашая гостью внутрь. — Я Кара, и я не кусаюсь.
— Это очень даже замечательно, — легкая улыбка коснулась ее губ. — Может, тогда прогуляемся до столовой? Я вам здесь все покажу.
— Экскурсию мне уже проводили, — призналась я, но тут же исправилась, неопределенно махнув рукой на комнату: — Но чая здесь действительно нет. Буду рада вашей компании. Тем более что товарища веркомандира, видимо, взяли в плен дела.
— Вы называете мужа веркомандиром?
Удивление и чувствовалось в голосе, и проступило маской на светлом лице. Эта женщина в принципе выглядела светлой и легкой, хотя худышкой не была совершенно. Округлые черты лица, синие глаза в обрамлении светлых ресниц, аккуратное каре из медовых и русых прядей.
Весь ее вид располагал и буквально кипел добротой. Угрозы для себя я не чувствовала, так что дверь закрыла и пошла вместе с Диеной по коридору, обдумывая свой ответ, который от меня терпеливо ждали.
— Понимаете, я курсант космической военной академии. Я просто привыкла к такому обращению, и от этой привычки оказалось трудно избавиться.
— Понимаю, — покивала женщина. — Должно быть, в академии вам приходилось туго. Все-таки неуставные отношения запрещены. Помнится, когда я проходила обучение, у нас за это дело строго наказывали.
— Думаете, веркомандира накажут? — не на шутку забеспокоилась я, только сейчас вспомнив об этом запрете.
Получается, за наш вынужденный брак нас могут еще и наказать. Если еще не наказали, а один упрямый мужчина мне об этом просто не сказал.
— Да кто же его осмелится наказать? — рассмеялась собеседница, прикладывая карту доступа, чтобы открыть следующий отсек. — Да и вас он в обиду не даст. Я имела в виду, что тяжело строить отношения в таких суровых условиях. Вам ведь наверняка приходилось скрываться, чтобы никому не подавать плохой пример да и просто не вызывать зависть окружающих.
Пока Диена тихо посмеивалась, я вспоминала то, как мы «строили отношения».
О да! Мне завидовала вся военная академия. Пока они отсыпались по ночам, меня гоняли по тренировочному полю и заставляли раз за разом проходить полосу препятствий. В карауле — в нормальном карауле — я и вовсе ни разу не стояла, ночами подпирая дверь изнутри комнаты Ирадия.
Я не патрулировала академию, я не ходила в наряды, но получала гораздо больше — знаний, умений, навыков. Да только думали обо мне наверняка невесть что, и это «невесть что» в итоге закончилось свадьбой. Хотя нет, пару раз мужчина видел меня без формы, и как минимум раз в неделю я отключалась в его комнате, чтобы наутро проснуться в его постели. Собственно, на этом наши «отношения» и заканчивались.
Уйдя с головой в свои мысли, я пропустила тот момент, когда нужно было отвечать, а потом посчитала глупым. Так, в молчании, мы и дошли до столовой, в которой кипела своя интересная жизнь. Несколько столов были заняты, другие оказались свободными.
— Мы обычно принимаем пищу поочередно. Ни одну часть корабля нельзя оставлять без присмотра ни на минуту, так что у каждого есть свое время. Опаздывать или задерживаться нельзя. Все строго по графику, — рассказали мне, слегка подталкивая к раздаточному столу.
Мужчины старались явно на меня не смотреть, но их взгляды спиной я чувствовала отчетливо. Любопытство — вот что ими управляло, тогда как мной управлял голод. Тарелки на поднос я набирала с чистейшей, ничем не замутненной радостью.
Стол мы заняли отдельный.
Увы, но я уже поняла, что любопытство — страшная вещь. Чтобы не отвечать на многочисленные вопросы Диены, которые в большинстве своем являлись личными, я сама забрасывала ее вопросами, не забывая при этом есть.