— Договорились, — прошептала я в ответ на тихие слова. Сердце билось быстро-быстро, и я уже не могла сослаться на страх или волнение. Врать себе просто не получалось, так что я решила отвлечься. Обернувшись, задала интересующий меня вопрос: — Весь корабль перевернули?
— Почти, — ответили мне с улыбкой. Мягкая улыбка, едва заметная, лишь уголками губ, — так улыбался только Ирадий. Сдержанно, но в то же время окутывая волнами нежности, что скрывались даже во взгляде.
Подушечки пальцев коснулись моего лба, убирая прядь волос. Прокатившись по виску, костяшками очертили скулу, линию подбородка. Лицо горело, меня моментально бросило в жар, и этого было не скрыть. Человек бы, возможно, не заметил, но от взгляда имсита подобное никогда не укроется.
Гулко сглотнув, я зажмурилась, да попросту струсила. Пульс стучал в ушах, и я больше ничего не слышала. Только чувствовала, как мои губы щекочет чужое дыхание. Миг растянулся до вечности, но меня все не целовали.
Чтобы понять, что происходит, я распахнула веки. Это и стало моей самой главной ошибкой.
Оказывается, в этом холодном серебре можно запросто утонуть. В желудке творилось что-то непередаваемое. Ощущала щекотку, что будто расстилалась холодом. Я сама — целиком — словно была одним сплошным сердцем, которое подкидывало в таких надежных объятиях.
Губы высохли. Волнение напополам с предвкушением обрушилось на плечи, но меня не держали. Понимала, что могу…
Могу прекратить все это в любую секунду. Встать, уйти, в конце концов. Но отчего-то не делала ничего. Ждала. Ждала, когда меня поцелуют, потому что мне самой смелости не хватило бы…
А потом пришла засасывающая пустота. Она царила в голове — все мысли выветрились разом, едва чужие губы настигли мои, пленяя осторожно, мягко. Не сминая, нет. Давая попробовать, почувствовать, ощутить, каким может быть настоящий поцелуй, наполненный нежностью. Поцелуй, разделяющий одно дыхание на двоих, потому что да — я позорно забыла, что нужно дышать.
Хотя нет, забыли мы оба, когда чувственная ласка сменилась яркостью, яростью, страстью. Мои губы сминали, жадно выпивали, прижимая так крепко, что дышать было попросту невозможно.
Лавина, ураган, взрыв. Мы словно задыхались, и на этот раз я отвечала, потому что не ответить было настоящим преступлением. Потому что не ответить означало умереть. Да просто потому, что мне, к собственному стыду, хотелось ответить, добавляя в этот пылающий костер и своих дров.
— Простите, — прозвучало максимально тихо и робко после очередного стука в дверь. — У нас там ужин горит.
— Сгорел, — резюмировал Ирадий, отрываясь от моих губ, позволяя мне спрятаться у себя на груди.
— Давно, — шепотом подтвердила я то, что уловил мой нос.
И при всем при этом мы даже с места не сдвинулись.
— Ну мы тогда попозже зайдем, да? — снова раздалось от двери.
— Когда корабль сгорит? — вернулся строгий начальник. Строгий, но не для меня. — Идите.
Я не видела, как мимо нас проносились работники кухни. В этот момент я смотрела в иллюминатор и жадно вдыхала сводящий с ума аромат моря и грозы. Той самой грозы, чьи молнии бьют в самое сердце.
Ни единой души не встретилось нам в коридоре, когда мы возвращались обратно в комнату. Ну как возвращались?
Меня несли на руках, категорично отказываясь спускать на пол. Смущение, стыд, неловкость. Мужчина уверенно стирал их небольшими веселыми рассказами о том, какие курьезы время от времени случались на его корабле.
К тому моменту, когда мы наконец оказались в комнате, я уже хохотала до слез. Да только одна мысль никак не давала мне покоя.
— А вы так и не пообедали, — напомнила я, располагаясь в кресле.
— Принесут, — коротко ответили мне, пока мужчина усаживался в соседнее кресло. — Как насчет партии в шахматы?
— Я не умею играть.
— Научишься. Ничего сложного, — достал он из-под стола доску с фигурками, активируя программу. — Чтобы сделать ход, нужно назвать номер клетки фигуры, которой собираешься ходить, и номер клетки, куда желаешь эту фигуру поставить. Когда называешь первый номер, доска показывает возможные варианты хода. Все легко. Попробуем?
Мы играли в шахматы до самого ужина. Причем в большинстве случаев игра заканчивалась именно моей победой, из чего я смело могла сделать вывод, что мне просто-напросто поддавались, но мужчина с честным взглядом все отрицал.
Несколько раз к Ирадию забегал первый помощник, чтобы что-то спросить или получить совет, но ответ мужчины всегда был одинаковым: «У меня отпуск. Меня на «Алмазе» нет».