Ариночка, я оставляю тебе деньги, мне они ни к чему, а тебе помогут в первое время. Не злись и не обижайся, тебе нужнее.
Домишко хоть и дряхлый совсем, но я уверена – он в надежных руках, и, смею надеяться, ты проживешь в нем счастливые годы. Я не знаю, как принято у вас на земле, но искренне советую тебе внимательно выбирать себе спутника жизни. В Ахрангольдере девушки выходят замуж уже в восемнадцать, но, подозреваю, что ты на это не пойдешь. А потому, я знаю, ты будешь искать работу, так вот: в Бжорге родственников у нас уже не осталось, но на том конце города в доме, увитом цветущим плющом, живет моя хорошая знакомая - леди Эллин. Она тебе поможет, если скажешь, что от меня. Я направила ей письмо, подтверждающее, что ты можешь прийти. И еще: к тебе, как к моей внучке, будут обращаться – леди Верисколь. Арина Дер Верисколь. Ты дочка герцога Верисколь, но не переживай – моя внучка Арья, за которую ты себя выдаешь, к великому горю страдает слабоумием и в свет не выходит. О ней никто не знает, но если обман раскроется, уж прости – помогла, чем смогла
Дорогая Ариночка, я напишу сразу, как только приеду. Желаю тебе всего самого наилучшего, твоя бабуля»
Дочитывала письмо я, вытирая слезы ладошкой, а они все лились и лились.
— Твоя бабуля… — перечитала последние два слова и слабо улыбнулась. — Спасибо, мисс Марун.
Письмо унесла наверх, в свою спальню, и спрятала в нижнем ящике комода, здесь же припрятала и монеты, достав из мешочка всего две, на всякий случай. Потом осмотрела комнатку, принадлежащую мисс Марун. Очень простая обстановка – узкая кровать со стареньким постельным бельем, тумбочка справа от изголовья, на которой все еще был включен светильник. Старушка забыла его выключить, собиралась в спешке.
Рассеяно осмотрела стены, в одной из них зияла узкая щель в углу, возле окошка, но сейчас лето и было тепло. Вышла и осторожно прикрыла за собой дверь. Когда-нибудь я сделаю в доме ремонт, но в этой комнате в последнюю очередь.
Проблема возникла, когда захотелось выпить чаю. Печь! Не какая-нибудь, а самая обыкновенная, деревенская. Учитывая то, что в деревне я никогда не была, а собственно пользоваться данным предметом быта не умею, ступор мой проходил долго. Прошлась мимо нее туда-сюда, заглянула внутрь, когда открывала дверцу в лицо мне полетел пепел, расчихалась и громко захлопнула ее. Нет, какие-то знания о печках у меня все же имелись, например, точно знала, что топят ее дровами. Дрова у мисс Марун имелись в большом количестве заслоняя собой половину стены слева от камина, там же стоял мешок с… что это? Шкурка от поленьев? А, береста! Взяла немного бересты, четыре поленья, засунула все это дело в печь. Спички я узнала, конечно, видела как бабуля разжигала огонь. Так, для начала нужно поджечь бересту, и…
Шкурка от поленьев загорелась, огонь затрепыхал и перебросился на полено, вскоре и оно сдалось во власть пламени. Довольная собой закрыла дверцу, похлопала ладошками друг о друга стряхивая золу, и уже повернулась к чайнику, чтобы поставить его на плиту, как кухню стал заполнять густой едкий дым. Испуганно взглянула на печь. Играть со мной вздумала? Ну нетушки, так не пойдет! Вспоминай, Арина, что еще делала мисс Марун? Перед внутренним взором пронеслась бабуля с полешками, спичками, нос при этом у меня уже отказывался дышать, горло неимоверно жгло, я задыхалась, и тут образ бабушки подошел к дымоходу с левой стороны…
Заслонка! Всегда открывать заслонку! Бросилась к ней, дернула на себя, но ничего не произошло. В панике схватила полотенце, создала им вихрь размахивая руками как мельница, и дыма стало меньше. Заслонка работала! Точнее, дымоход. Ура, справилась!
Чайник весело забулькал, я пританцовывая налила кипяток в кружку и бросила туда щепотку мятной травы и дольку одинокого апельсина, найденого мной в шкафу.
Настроение было замечательным, если не обращать внимания на грусть из-за отъезда бабули. А потому налив себе чай вышла во двор, прямо с кружкой. Щурясь от яркого утреннего солнца, откинула голову, подставляя лицо теплому еле уловимому ветерку – хорошо!
За огородом в лесу пели птички, где-то вдалеке слышался шум площади – торговцы уже вовсю горланили, зазывая народ на газеты и одноцветные коричневые леденцы.
— Доброе утро, леди.
— Ой! — вздрогнула, и чайная чашка чуть не выпала из рук. На меня, хитро улыбаясь, смотрел вчерашний эльф. Одет он был неизменно в свой непонятный мне костюм из брюк, высоких сапог, белой рубашки и кожаного жилета.
Но выпучить глаза меня заставило совсем не это – на плече мужчины сидела маленькая совушка. С рогами! С оленьими, мать его, рогами!