– ¡Ay, ay, qué horror![143] – продолжает бормотать она, когда наконец возвращается к Папе и мне. – Выбирайтесь из этого индейского ада, здесь пахнет хуже, чем в свинарнике.
– Но разве мы не подождем, пока автобус Канделарии отправится? – спрашиваю я.
– Я говорю, надо убираться, пока мы не подхватили вшей!
Тут уж ничего не скажешь. Мы идем прочь от горячих автобусных выхлопов, от песен торговцев с подносами tortas [144]с ветчиной на головах, от людей, путешествующих с набитыми магазинными пакетами и картонными коробками, перевязанными разлохматившимися веревками.
Всех прочих мы оставили ждать нас в машине, и теперь они сгрудились в той куцей тени, какую смогли отыскать, и едят мороженое, их лица блестят, голоса плаксивые и нетерпеливые:
– Почему вы так долго?
Все дверцы нашей машины распахнуты. Антониета Арасели, выглядящая несчастной, лежит на спине с мокрым носовым платком на голове, потому что, как объясняет Тетушка: «Pobrecita. La Gorda почти потеряла сознание от жары».
Сейчас самое жаркое время дня. Чтобы день не оказался вконец испорченным, Бабуля предлагает поехать в порт и покататься на теплоходике.
– Помню, у них есть хорошие недорогие экскурсии. Они так освежают. Мы по крайней мере порадуемся морскому ветру. Вы все будете благодарны мне.
Но оказывается, билеты вовсе не так дешевы, как это помнится Бабуле.
– Все напитки совершенно бесплатно! – заманивает нас продавец билетов.
Пока Папа и Бабуля выторговывают групповую поездку, мы уже взбираемся на судно.
– У меня siete hihos, – хвастливо начинает Папа, имея в виду семерых своих «сыновей».
Стоя у ограждения, мы наблюдаем за стайкой местных мальчишек, ныряющих за монетками. Рафа шепотом отдает приказы, щипая и одергивая нас:
– А ты, Лала, не вздумай ныть, что тебе хочется чего-то еще. У Папы нет денег…
– Я и не собиралась…
– Seño, seño, – кричат ныряльщики – не señora или señorita[145], а нечто среднее, тела у них блестящие и темные, как у морских львов. Они прыгают и исчезают в маслянистой воде, сопровождаемые многочисленными пузырьками, и выныривают с монетками во рту. Неужели их мамы никогда не говорили им, что класть деньги в рот нельзя? Они плавают как рыбы, смеются и зовут нас. Я боюсь воды. Мальчики из Акапулько не боятся.
Раздается гудок, доску втягивают на борт, мотор начинает реветь, и мы начинаем отдаляться от берега, флаги развеваются на ветру, вода вокруг вспенивается. Мальчики из Акапулько, качаясь на волнах, машут нам. Я снимаю соломенную шляпу и машу им в ответ.
Роза, что сделала для меня Канделария, словно мотылек, слетает с моей шляпы. Я беспомощно смотрю, как она кружится в воздухе, на мгновение взмывает вверх, а потом падает в воду, покачивается на ней и смеется, пока ее не поглощает пена.
Все куда-то подевались. Моя кузина и братья исчезли. Я вижу только взрослых – они поднимаются на верхнюю палубу, ветер треплет их волосы, словно пламя. Пока я догоняю их, берег становится все меньше и меньше.
– Что такое? – спрашивает Мама, заметив, что я плачу.
– Мой цветок, он упал в воду.
– Делов-то.
– Не плачь, Лалита, – говорит Папа. – Я куплю тебе новый.
– ¿Qué, qué, qué?[146] – спрашивает Бабуля. – На что мы собираемся тратить деньги?
– Она плачет по цветку, который, говорит, потеряла.
– Плакать о цветке! В твоем возрасте я потеряла родителей, но ты когда-нибудь видела, чтобы я плакала?
– Но этот цветок сделала мне Канди! Папа, как ты думаешь, может, те мальчики, что ныряли, найдут его, когда мы вернемся?
– Ну конечно, солнышко. А если нет, то я сам прыгну и найду его. Не плачь, corazón[147].
– Да, – соглашается Мама. – А теперь иди и оставь нас в покое.
Я хожу взад-вперед по пароходику, дважды захожу в туалет, выпиваю три колы на верхней палубе, две на нижней, втискиваюсь под лестницу, лежу на скамейках, вынимаю пробковые диски из шестнадцати бутылочных крышек, но забыть не могу. Может, океан выбросит мой цветок на берег, может быть. Когда я в очередной раз иду в бар за колой, меня хватает за плечи большая волосатая рука и приставляет к моему горлу пластмассовый меч. Это пират с усами и бровями, как у Граучо Маркса!
– Скажи «виски».
Срабатывает фотовспышка.
– Un recuerdo, – говорит фотограф. – Милый сувенир будет ждать тебя в порту, совсем недорогой. Иди и скажи об этом родителям, деточка.