5. Традиции и перемены
Если бы история карандаша записывалась, она бы неизбежно была полна подчисток и исправлений. Наверное, это естественно — ведь история тяготеет к рассказу, а рассказчики склонны описывать только самые интересные сюжеты. Я не хочу сказать, что они намеренно искажают истину. Но, выбирая события и подбирая слова, они могут пренебречь сюжетами, которые считают неподходящими, необязательными, несущественными или не вписывающимися в основную линию. То же справедливо и по отношению к писательскому труду, и большинство авторов подтвердят правоту Трумэна Капоте, который однажды сказал: «Я больше доверяю ножницам, чем карандашу»[98] (имея в виду редактирование рукописей). Владимир Набоков выразил ту же мысль с помощью другой метафоры: «Я переписал — зачастую по нескольку раз — каждое из своих когда-либо опубликованных слов. Мои карандаши переживают свои ластики»[99].
Несмотря на объем написанного карандашом, о самом карандаше написано очень мало. Кто читал о карандаше нечто подобное тому, что посвящено ручке? Кто читал об инженерном деле что-нибудь похожее на то, что написано о науке? Кто видел книги о заводах и фабриках, сравнимые с трудами о церквях? Но неверно думать, будто редко прославляемые вещи не имеют значения для истории развития цивилизации. По словам одной немецкой компании, занимающейся производством карандашей, «…на свете найдется мало предметов, которые сделали бы больше для развития искусств и науки. Среди них нет ни одного столь же универсального и пригодного для повседневного использования. Именно наше тесное знакомство служит причиной того, что мы относимся к нему с безразличием»[100]. Однако дальше они утверждают, возможно, более для самоутверждения, чем с учетом исторической перспективы, что «графитовый карандаш, как и большинство предметов, существование которых зависит от уровня технического развития, является продуктом современной эпохи».
Медленную и продолжительную эволюцию карандаша в XVII веке можно сопоставить с развитием инженерного дела того же периода. Бóльшая часть достижений столетия, предшествовавшего Промышленной революции, основывались на древних методах. Уже были воздвигнуты громадные готические соборы, но романская арка оставалась нормой при строительстве каменных мостов. Стоунхендж и египетские пирамиды уже тысячи лет служили памятниками технологическим прорывам прошлого, но Галилей начал заново ставить вопросы, которыми задавались еще философы аристотелевской школы. К концу XVII века благодаря усилиям Галилея и Ньютона были заложены основы современной науки и техники. Тогда же мог бы приобрести современную форму простой карандаш. Возможно, это и не требовалось для развития науки и техники, но его собственный прогресс мог бы в конечном итоге существенно выиграть от общего усиления научных основ в инженерной работе. Но случилось этот только в самом конце XVIII столетия.
Есть несколько причин, объясняющих то, что для эволюции столь элементарного и распространенного артефакта потребовалось так много времени. У стилосов было много недостатков, но для художников и ремесленников прошлого, которые их изготавливали, было отнюдь не очевидно, как улучшить инструмент, даже если не принимать во внимание дополнительные расходы. До тех пор пока не было обнаружено действительно подходящее новое вещество, попытки усовершенствовать стилос за счет использования сплавов оставались тщетными, а некоторые улучшения происходили за счет появления специальных форм для определенных целей. Преобладающие примитивные, донаучные представления о химии не создавали теоретического фундамента, на котором можно было бы строить поиски; не было также формализованного инженерного метода, руководствуясь которым можно вносить принципиальные изменения в материалы. И хотя метод проб и ошибок работал так же хорошо, как и сегодня, попытки были лишены перспектив.
Но когда в Камберленде был обнаружен «черный свинец», развитие карандаша ускорилось. Хотя химическая природа графита оставалась неизвестной, у производителей и потребителей карандашей в XVI и XVII веках появилась новая возможность — сосредоточиться на том, чтобы максимально эффективно приспособить этот замечательный материал для письма и рисования. Поскольку графит изначально поступал с карьеров в виде кусков, инженерная мысль была занята поиском способов формирования карандашных стержней и помещения их в держатели. По мере увеличения известности продукта и спроса количество производителей и продавцов карандашей быстро множилось и конкуренция между ними усиливалась.