Одежда прямо на голое тело. Платье тяжелое до полу: бархат синий, вышивка жемчугом, еще какие-то каменья. Темные густые волосы, как змеи, по плечам… Своего лица не видела, но знала – это она бежит вверх по ступеням каменной лестницы через освещенные коптящими факелами большие холодные коридоры. Бежит не одна, рядом мужской силуэт какой-то родной души… Жар от бега, но душа леденеет… Громкие крики позади…и, наконец-то, свет! Площадка…подбегаете к краю. Не раздумывая, рука в руке – вниз!..
Вот тебе ответ: в прошлой жизни не просто падала, разбилась вдребезги. Спрыгнула вниз с дворцовой стены, и жуть двухсекундного падения отпечаталась в коде памяти. Смерть была мгновенной. От удара об камни позвоночник – хрясть! Потому в этой жизни спина – твое слабое место…
***
– Пятидесятилетие! Без галстука нельзя, – пара ловких движений, и Ника отстранилась от отца.
– Папка, ты у нас красавец. Волосы с проседью, лицом на прибалта похож, вид интеллигентный. У многих мужчин в твоем возрасте животы как у баб на сносях. А ты орел. Нет, мам, тебе с батей повезло.
– Это ему со мной повезло.
– Да я вообще везучий…
На везение Илье грех было жаловаться. Еще при родах шел не головой, а ножками – родился ни одной царапины (повезло с акушеркой). А взять детство, пятьдесят восьмой год, тринадцать лет после войны; в Поволжье засуха, неурожай. Мать с отцом на Север за рублем подались, а его, трехлетнего, на бабушку Лизу оставили (та, работая на железной дороге, получала паек). В поселке народу пришлого понабилось, всех собак поели. Елизавета Михайловна, уходя на работу, Илюшу в чулан прятала: «Сяди, малец, вот те молока, хлеба чуток, не высовывайся! А то съедят тя лиходеи…» А в школу пошел, во втором классе родители с Севера прислали пальто новое драповое в зеленую клетку. Все вокруг ахали, обнову щупали: «Ох, везет тебе…» Правда, через три дня пальто украли. Бабушка ходила ругаться, выяснила: внучок в школу часто не доходит – то на речке рыбачит, то в поле змея бумажного пускает. «Ах, ты, пиздюк, шайтан…» – из бабы Лизы, как горох, сыпалась смесь русско-мордовско-татарских ругательств. Впрочем, сельская школа тоже жила языковой смесью, где на долю великого могучего выпадало лишь десять процентов. Но в конце третьего класса – вот уж повезло! Илью забрали к себе на Север родители. В новой школе учителя схватились за голову: ни читать толком, ни писать, таблица умножения – блеяние барана. Недолго думая, педсовет решил: если за лето родители не подтянут сына, то светит ему спецшкола для умственно отсталых. Но, Овен по гороскопу, рожденный в год Козы, упорства мальчишке не занимать. К тому же ремень отца да мамины пирожки сделали, казалось бы, невозможное. В четвертом классе, счастливый, подросший, он сидел за второй партой и (ну, повезло тебе, парень) – старательно списывал контрольные работы из тетрадки рядом сидящей Лидочки Абрамовой, отличницы, красивой девочки.
А в летное училище как поступал! Сплошное везение, льгота для северян: сдавая вступительные экзамены по месту жительства – поступай, куда хочешь. Лучший друг Ильи, Генка Свиридов, мечтал о летном училище. Причем, об одном из лучших – Рижском. Илюша поступал с ним за компанию. В ход, конечно, пошли шпаргалки – чего мух ловить, если члены комиссии дружно на двадцать минут вышли из комнаты. Повезло и когда проходил медицинскую комиссию. На вопрос, чем болел, этот вихрастый большеглазый парнишка выложил все: корь, коклюш, дизентерия, гайморит, желтухой болел, из уха текло, коза Машка в детстве боднула в голову (радостно показывал небольшой шрам на голове). Врач отправил его к психиатру. Каково было удивление: здоровье психики – стопроцентная годность. Если бы не проблема со слухом, прошел бы в летчики, а так – в технари. Напоследок врач шепнул: «Ты, парень, везучий. Но, смотри, про козу Машку лучше помалкивай».
Илья хватал все на лету. По приезде в Ригу, проходя еще раз медкомиссию, держал язык за зубами. Масло в огонь подливал страх повторного экзамена. В тот год из-за наплыва льготников был перебор с учебными местами. Сдавали письменно математику под пристальным взглядом комиссии. Но – о, везение! Еще в коридоре он познакомился с Сашкой Виткевичем, высоким худощавым рижанином. Видать, таким собачьим взглядом заглянул в глаза, что тот, решив свой вариант, тормознулся еще минут на десять, обеспечив новому другу проходной балл. Долго, до конца первого курса, преподаватель математики Ливерсон, глядя на Илью, удивленно качал головой: «Ну, Звонарев, вы фрукт…» Илюша сначала брал зубрежкой. На втором курсе, опять же благодаря Сашке Виткевичу, – выравнялся. Записался в секцию самбо, поощряемую дополнительным питанием (шоколад, сгущенка). Раздался в плечах, подрос на десять сантиметров, похорошел лицом. Началось везучее хождение по барышням. Рижские полногрудые девчата на танцах висли на нем. Одна, постарше лет на пять, преподав с десяток сексуальных уроков, пыталась женить на себе. Но он вышел из мутной воды сухим. Как говорится, по губам текло, а в рот не попало. Щедрый глоток любви достался Илье только через три года – Елена…