Другое дело, когда между «открыто-закрытыми» возникает любовь, которая с большой буквы. Притираясь, неминуемо прорастут друг в друга – нечто новое миру явят. Но в случае, когда « …она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним…», если двое в сексуальном расцвете сил разводят костер из обид и претензий к родителям, окружающему миру, – ожоги неминуемы…
Потому Елена точит себя мыслью: вот вышла бы дочь за мужчину своей православной веры да постарше годами. Как и было принято раньше на Руси. Не зря в народе говорят: у хорошего господина и свинка – господинка. Если что не так – муж подскажет, одернет. Уж точно не позволит будущей теще Новый год в одиночестве справлять. А Ильдус позволил. Восток – дело хитрющее: откусывай понемногу… небольшими набегами, как вода камень точит. Кап-кап-кап:
– Вон, ваша бабка идет. Сейчас мозг выносить будет.
Испуганные глаза внука Дани. Косые взгляды Оли.
– Выносить мозг? Даня, кто тебе такое сказал? – у Елены от обиды слезы на глазах.
А зятя след простыл. Капнул ядом в детские души, подтравил воздух, и – в кусты…
– Бабушка, а чего ты к нам приходишь и все учишь! Сядь в углу, раз пришла, посиди. Только молча, бабушка.
– Оля, ты где этого нахваталась?!
– А у Ильдуса дома так не принято. Там его мама пирожки печет. Кормит нас и ничего не говорит. Спросят – ответит. А от тебя у всех голова болит.
Вновь у Елены к дочери шквал претензий (старые обиды рассасываться не желают…). А у дочери – новая беременность. Тоска зеленая в глазах. Муж, видать, от великой любви поставил ультиматум: «Роди, или уйду!». И для Вероники удержать Ильдуса – идея фикс. Полгода не прошло – здравствуй, новый токсикоз. Ника – по гороскопу огненная лошадь – превратилась в тягловую: поголовье конфликтующих с законом растет…работа в суде – пописать некогда – у компьютера целый день. Что не успела – с собой, на дом. Руки чистят картошку, подтирают пол, а в голове – деньги, деньги… Небольшие алименты – с перебоями, зарплаты Ильдуса хватает дней на семь… Кредиты удавкой на шее. А тут еще мать со своим: «Как ты детей воспитываешь?! Ольга от рук отбивается! С какими-то подростками шатается. Ее уже с сигаретами ловили! У Даньки в дневнике сплошные тройки!.. Куда тебе еще рожать? Этих до ума доведи!»
Вновь общий двор между домами – арена громогласных выпадов. Зрители – малые дети. Соседи в роли слушателей. Казалось бы, писательница и юрист, мать и дочь, одного рода-племени, на одном языке, а погладь против шерсти, речь – базарных баб. Слава богу, хоть на людях – без мата… На вид вроде здоровые тетки, у психиатора на учете не стоящие, а бесноватость прет и прет.
А всех-то дел три дня работы! На пилораме Елена заказала доски. Наняла людей. Из металлических труб сварили каркас на всю линию разграничения между дворами. Установили, укрепили! Плотно, без щелей, обшили двухметровой вагонкой. Забор – любо-дорого смотреть. А ворота на засов! Номер телефона дочки – в черный список.
***
Для свихнувшихся от работы женщин уход в декретный отпуск особенно благословен. Ника за последние десять лет впервые перевела стрелки на нормальное течение времени. Дом с его готовкой борща и котлет не выматывал. Проверка уроков детей не вызывала ярости. До работы в суде – нет дела. Кого там взяли временно на ее место, как там разгребают дела – плевать. Краем уха слышала: судья ее, чуть какие трудности, сразу на больничный. А в последнее время, говорят, ее вообще подташнивает, тянет на соленые огурцы. Так что беременность, если о ней думать с пристрастием, – дело спасительно заразительное. Особенно для судейских работников. Хоть какой-то передых в изнуряющем процессе наказания провинившихся граждан. А главное, осмысление жуткой для них же, судейских, фразы: «А судьи – кто?..»
Ника, пройдя двухмесячную пытку токсикозом, перенапряжение работой, сейчас отсыпалась. Никаких ограничений в еде: хочу пирожное – съем. Да – растолстела… Но шевелящееся под сердцем дитя, толкающееся то ручкой, то ножкой, – полные штаны умиления. Лекарство, пусть не от всех, но от многих болезней.
Привыкая к избыточному для них материнскому вниманию, Даня и Оля первое время морщили носы. Стараясь догнать упущенное, эта волна накрывала детей то умилительным сюсюканьем, то взрывом негодования: «Господи, и в кого вы такие уроды!..» Неуравновешенность матери сказывалась на ребенке в животе… Нику забрали в больницу на сохранение. Шов от двух предыдущих кесарений угрожающе истончался.