Дедушке твоему, Олечка, пришлось почти всю ночь шататься по залу ожидания. Но к пяти утра проснулось везение. Освободив сидячие места, какая-то представительная тетка с сыном уехали в гостиницу. Илья и рядом стоящий дедок сразу же рухнули на сиденья. Уснули прямо-таки мертвецким сном. А вот что в момент той встречи испытала твоя бабушка, описать словами – выложить на блюдо вместо сочных яблок и груш сухофрукты…
Даже через столько лет вспоминая тот день, Елена глотала слезы. Только на острие разлуки, прочувствовав до мозга костей страх потери родного человека, осознаешь, что любишь…
Глава шестая
За два месяца до поездки сомнения не было: только поезд. Самолетом – ни за что! То египетский борт, то сочинский… от страха температура больного воображения зашкаливает…
Подумаешь, пару дней побултыхаться в июльской духоте плацкарта. Доехать, к примеру, до Анапы, а там до Керченской переправы автобусом. Дальше на пароме. После парома опять автобус. Да, есть неудобства. Но… можно строящийся мост увидеть! Хотя бы издалека, живым взглядом – стройка века!
Только вот заштормит море, застрянешь в многотысячной пробке машин, людей. Хорошо, если несколько часов, а бывает, и пару суток.
– Алло, мам, я в интернете билет тебе на самолет возьму. За тридцать дней цена смешная. Бери, не думай. Три часа в полете, и здравствуй, Крым. Давай паспортные данные.
И целый месяц Елена копалась в своем прошлом. Мысленно прощаясь с родными, просила прощения. Обиды не вспоминала. Всех любила, жалела. Воск таял, свеча разгоралась.
***
– Пристегните ремни! Наш самолет совершает посадку в аэропорту города Симферополя. Температура воздуха 32градуса…
В иллюминаторе ослепительно голубое небо, ярко-зеленые лоскуты пригородных посевов. Елена, почти все три часа полета, отрываясь, парила возрастающей эйфорией. С момента разбега «боинга» всего несколько минут ощущения вдавливания тела в кресло. И – чудесной компенсацией – бесстрашное ликование от взятия высоты. Мысль, что ты влет поднялась на семь километров вверх, растягивала улыбку до ушей. Взгляд сквозь бортовое окно прикипел к небу. Ничто не мешало смаковать новизну единоличного парения. Лишь потом, приземлившись, объединится звуком всеобщих аплодисментов экипажу самолета. Здорово!
Новое здание аэропорта впечатляет. Самолеты один за другим. В течение получаса получен багаж. Три года не была Елена в Крыму. Воздух российский, слезы из глаз.
За окном электрички Симферополь-Евпатория виноградники, сады персиковые. Заброшенные в сухостое дачные поселки, смазывали картину, но радости не притупляли. Главное, названия остановок, ласкающие слух: Чистенькое, Урожайное, Богатырское… около трех часов пути и – Прибрежное. Море! Воздух… Кто ни разу не втягивал ноздрями этот воздух до упора, не поймет.
***
«… Кожа лица – яблоко печеное. Седая, как лунь, стрижка под мальчика, а глаза не выцвели, зеленые.– В последнее время Елена все чаще ощущала потребность близости с матерью. Разговор вела то мысленно, то вслух. – Здравствуй, мамочка. Можно, как в детстве, в подол твой головой уткнусь, а ты меня в макушечку поцелуешь. Ну, что я, мама, такого сделала, что дочь со мною опять в контрах?! Чуть очухалась от болезни страшной, и опять двадцать пять. Отчего мы как прокаженные? С чего началось, где первый прокол?
Раньше думала, это свекровь – дура добрая. Дочке всего два года, а она ей: «Достань конфетку у деда изо рта, за щекой прячет…» Как куклу одевала, как с куклой играла. Все, что не попросит, на блюдечке с каемочкой. Ябедничать научила. Ника с детского сада язык за зубами не держала. Чуть что узнает – сразу бабушке на ухо, а та – шоколадку.
А может, ей на роду написано, именно так по жизни идти? Свекровь как-то говорила – в детстве цыганка на Нику взглянула: «Ой, девчонка особенная… середины не будет. Или взлет или падение… Мамка пусть глаз не спускает – любит как душу, но трясет как грушу…»
Да знаю, мама, я тоже виновата. В детстве книг ей мало читала. В школу музыкальную не отдала. Как я, дура, радовалась, когда пятнадцатилетняя Ника стала Рерихов читать. На глазах преображалась, потянулась ко мне. Я Агни Йогу читаю, и она книжку в руки. Астральные миры, оккультная жизнь души, духа. Смысл жизни и все такое. За ум девчонка взялась, школу подтянула, в университет поступила. Все знакомые ахали, какая у вас девочка. О духовности как говорит! А оно, вон как обернулось. Правильно, те же Рерихи говорили, что читать такое в юности нельзя. Только после тридцати трех. Иначе гордыня, как вирус, в душу проникнет, нутро начнет подтачивать. Я-то в сорок лет «въезжать» начала. Агни Йога – чемодан с секретом, с двойным дном. Так сказать, «знание – сила». Такое самомнение может из всех щелей вылезти, что до дурдома недалеко. Сила, если ее звать, придет. Но летать редко кому дает. Людей несозревших и неподготовленных под себя подминает. Потому калек духовных развелось, жуть…»