– Извините, – говорю. – Но у меня к вам очень глупый вопрос. У вас совершенно случайно нет туалетной бумаги? Или, может, рядом есть магазин?
Напоминаю: я в форме внутренних войск НКВД.
Белорус улыбается и отвечает совершенно спокойно:
– Да, конечно, есть!
Подводит меня к багажнику своей машины и дарит два рулона.
А потом была страшная история.
Сам бой был назначен, кажется, на 5 часов утра. Ночью перед мероприятием не спалось – при том, что я даже и не пил. Долго пытался уснуть на неудобном вещмешке, в конце концов вроде бы смог. Сквозь сон услышал голос: «Застава, в ружье!»
Значит, началось мероприятие. Я встал, надел фуражку, взвалил на плечо винтовку, сделал шаг из палатки и…
И ничего не помню. Чернота.
Я пришел в себя, сидя на пеньке посреди леса. Вокруг стояли солдаты, а прямо передо мной – человек в форме СС. Он светил мне фонариком в лицо и спрашивал, кто я.
А я не помнил, кто я. Вообще не понимал, что произошло.
– Я из Бреста, – говорю первое, что пришло в голову.
Приходит врач, вкалывает в жопку аминазин. Меня увозят. В машине рассказывают, что я вышел из палатки, потерял сознание, упал и забился в судорогах.
После МРТ в больнице врач пришел к выводу, что эпилепсии у меня, скорее всего, нет, просто я пережал синокаридный нервный узел, пока лежал на вещмешке.
Мероприятие, в которое было вложено столько сил, денег и времени, я, разумеется, пропустил, пока сидел в больнице.
Берегите здоровье!
Что меня всегда удивляло в отношении человеческих привязанностей и пристрастий, так это внутренняя невозможность выстроить свои собственные по ранжиру (охота, литература, жуковедение, дружеская пирушка и т. д., включая даже и влюблённости). В постороннем человеке всё вроде бы просто разложить по полочкам – сила побудительных мотивов поддаётся измерению. Так, во всяком случае, мнится. Да и у себя можно разумом постичь: это – столбовой хайвэй, а это – тропинка для одиноких мечтаний. Однако градус эмоциональной значимости изнутри принципиально неизмеряем – всё дорого, всё важно. Долго полагал, что причина в малодушии, моём собственном малодушии, но потом в голову пришло такое соображение: вот у меня две руки… Нет, лучше не так. Вот у меня на руке пять пальцев (не только у меня) – какие-то из них более значимы для повседневности, какие-то менее. Большой, указательный и средний, определённо, более важны для любого рукоделия, нежели безымянный и мизинец. Но вот дошло дело до членовредительства – если попробовать оттяпать себе любой из них, то боль будет неотличима. Боли всё равно, могу я в обыденности легко обойтись без того или иного пальца или это будет затруднительно – телу, защищающему их обещанием равного страдания, они милы одинаково. Я очень живо себе это представил, и с тех пор пристрастия уживаются внутри относительно мирно.
А мне ночью приснился кошмар: в чужом старом доме смотрюсь в большое зеркало, а позади меня тоже зеркало, в котором отражается мой затылок. И вдруг в зеркале, что позади, голова начинает медленно поворачиваться, совершенно игнорируя тот факт, что сам я стою недвижно перед зеркалом, уставившись на своё отражение. Когда явь и так множит кошмары, а вирус подбирается к тебе со скоростью снаряда, пущенного «саушкой» Сергея Ивановича по спичечному коробку, страшиться во сне собственных, пусть и живущих каждое своей жизнью, отражений – непозволительная роскошь. Вот я и проснулся. Но осадок остался. Написал «осадок» и вспомнил вот что: как-то пациент угостил морсом из красники – сахалинского эндемика. Морс тот имел богатый и сложный вкус, оставлявший после глотка, на выдохе, какую-то до боли знакомую нотку, немного приторную, но не противную. И вот я пил его всякий раз, когда приезжал на адрес, и дивился его вкусу и ещё тому, что это кладезь витаминов и почти что эликсир бессмертия (со слов пациента). Но разгадать финальную ноту всё же не удавалось. До тех, правда, пор, пока угощавший вскользь не обронил, что в народе краснику называют ещё «клоповкой». Тут всё сразу и прояснилось и остаточный привкус из приторно-приемлемого мгновенно обратился в тошнотворный, потому как отдавал раздавленными клопами. Угощаться им на некоторое время я перестал. Спустя пару месяцев решили с пациентом после процедуры распить ноль семь вискаря, и за неимением обильной закуски развели водой краснику под запивон. И будто заново её распробовал! Даже имея в мыслях клопов, уже не так противился послевкусию, а в следующие разы уже и не замечал его.