«Да уж, повеселились тут напоследок знатно», – вяло пронеслось в голове. Впрочем, не очень-то зацепили сознание Коробова перипетии в подземном бункере военной базы то ли пяти-, то ли десятилетней давности. Он наконец нашел то, что искал, – столы и стулья. И был этому несказанно рад.
Чтобы не тратить отнюдь не лишнее время попусту, мотаясь туда-сюда от тамбура к бару и перетаскивая на себе столы со стульями. Коробов решил протащить по гладкому полу коридора сразу всю мебель.
Он вынес в коридор стол, перевернул его вверх ножками, установил на него второй, а сверху взгромоздил три стула. Попробовал, как это сооружение скользит по полу, и остался весьма доволен. Однако затем, окинув взглядом мебель, вздохнул и поплелся в комнату за последним, четвертым стулом. Как ни претило прикасаться к стулу с мертвецом, а лучше его взять.
Для пятиметровой пирамиды, которая позволит выбраться в пролом, он обязательно понадобится.
– Ты, мужик, извини, – сказал Вадим, взявшись за спинку стула. – Не хотел тебя тревожить, да никак не получится. А тебе, насколько понимаю, уже все равно.
Переворачивая стул, он постарался как можно мягче сбросить на пол высохший труп, но грохот все равно получился впечатляющий. Что поделаешь: не мягкое тело сползло, а кости посыпались. Останки плоти и истлевшая одежда мгновенно обратились в облачко праха, и на полу очутился голый скелет. И, как Коробов ни отводил от него взгляд, а сознание все равно зафиксировало весьма необычный череп с тяжелой нижней челюстью и громадными плоскими зубами.
При жизни покойничек, надо понимать, красотой не блистал и обладал весьма специфической внешностью. Вряд ли его девушки любили – может, потому и в бункер под землю полез…
Впрочем, Вадиму до прошлого покойника не было Никакого дела. У него – свои дела, и весьма неотложные. Он поднял стул и тут заметил, что рядом со скелетом на полулежит магнитная карточка, которая, по идее, должна открывать все двери. Вероятно, выпала из рассыпавшейся одежды. А вот она непременно пригодится, когда Коробов дня через три-четыре сюда вернется. Наверняка много интересного есть за закрытыми дверями. Может, и консервы найдутся.
Вадим нагнулся, поднял карточку и невольно вдохнул прах покойника. Будто кто молотого перца ему под нос сунул – таким огнем опалило носоглотку и легкие. Он закашлялся так громко и хрипло, что из глаз полились слезы. И не переварись полностью в его желудке просяная каша с мясом суслика, она бы точно сейчас очутилась на полу. Нет, определенно есть что-то хорошее в пустом желудке. Так сказать, здоровое и полезное. Ну, например, для данного случая.
Перхая, икая, кашляя, Вадим, шатаясь, выбрался из комнаты, достал из рюкзака бутылку воды и долго, сплевывая, промывал горло. А когда немного полегчало, он вытер рукавом лицо, схватился за ножку нижнего стола и потащил мебель к выходному люку. Без особых раздумий и не испытывая ни малейшего желания хотя бы просто для проверки карточки открыть какую-нибудь из дверей.
И – напрасно. Потому что, если бы он открыл последнюю торцевую дверь в коридоре и вошел в хранилище, а там распахнул любую из тридцати все еще работающих холодильных камер, достал оттуда одну из заиндевевших кювет, счистил с нее иней и посмотрел сквозь прозрачную крышку, что находится внутри, – он бы так просто из бункера не ушел. Рано или поздно он бы вошел в тридцать седьмую комнату, раскрыл какой-нибудь из лабораторных журналов и почитал.
И вот если бы он и это сделал, тогда бы с базы точно не ушел. Он непременно разыскал бы армейский склад, который находился в комнате девяносто два, вытащил оттуда как минимум три ящика тротила и взорвал бы вход в подземелье так, чтобы сюда никто никогда не смог попасть. И вот только тогда, тщательно проверив, насколько добротно он замуровал себя в подземелье, пустил бы себе пулю в лоб. Шесть патронов в автоматическом пистолете Стечкина еще осталось… Эх, не знал, не догадывался Вадим, в какую историю вляпался…
Глава 1
– И занесла же меня к вам нелегкая, Сан Саныч, – привычно ворча, Никита вошел в бунгало, на ходу сбрасывая с плеч полиэтиленовую накидку. На джунгли сплошной стеной низвергался тропический ливень.
Старый доктор ничего не ответил – возился с пациентом. Маленький тщедушный негр – кожа да кости, да цветастая набедренная повязка – сидел на табурете и стоически переносил операцию без наркоза на своем плече.
Никита бросил взгляд на стол. Там, в лотке, лежали окровавленные корнцанг, скальпель и сплющенная пуля. Сан Саныч как раз заканчивал операцию, зашивая рану обыкновенной суровой ниткой.
– Вот и все, – удовлетворенно сказал он, обильно присыпал шов стрептоцидом, и наклеил сверху суконную нашлепку. Бинтов в единственном на всю Центральную Африку российском отделении Красного Креста отродясь не было. Как и антибиотиков, и антисептиков. Как и всех других лекарств, кроме аспирина, анальгина, стрептоцида и йода. Впрочем, месяц назад не было и этого.
Негр никак не отреагировал. Сидел, безучастно уставившись куда-то в угол, и по его остановившемуся мутному взгляду легко угадывалось, что он вот-вот свалится с табурета на пол. Сан Саныч открыл пузырек с раствором аммиака, поводил им у носа пациента. Негр дернулся, отчаянно замотал головой, замахал здоровой рукой. Попытался вскочить с табурета, но Сан Саныч его удержал.