– Здравствуйте, господин Полынов, – радушно приветствовал вице-консул. – А я вас жду!
Улыбка Ненарокова – с тонкими губами, растянутыми до ушей, и мелкими редкими зубами – напоминала оскал барракуды.
– Здравствуйте, – спокойно проговорил Никита.
Что еще за сюрприз приготовили ему господа российские дипломаты?
– Я сюда прямиком из президентского дворца, – радостно сообщил вице-консул. – Позвонил Родзиевскому, а он сказал, что вы уже на аэродроме… Как хорошо, что еще не улетели! – Он пожал руку Никиты и чуть задержал в своей. – Кстати, голос у Арнольда Семеновича был какой-то хмурый… Вы что, с ним не поладили?
– В цене на билет не сошлись, – буркнул Никита и посмотрел в глаза вице-консула. Что-то там, в зрачках Ненарокова, мигнуло, но что – то ли мимолетная растерянность, то ли такая же по краткости удовлетворенность, – Никита разобрать не смог. И то, и другое были как хрен и редька – друг друга не слаще.
– Ну, это ваши с ним проблемы, – отмахнулся вице-консул. – А у меня к вам дело государственной важности. Вот этот чемоданчик с дипломатической почтой необходимо срочно передать в Каир. Берите, берите.
Никита машинально взял плоский черный чемоданчик и внимательно посмотрел на него. Вес у чемоданчика был порядочный, а два цифровых замочка надежно берегли тайну содержимого.
– Бумаги много весят, – перехватил его взгляд Ненароков.
– Я в Каире останавливаться не буду, – попытался мягко отказаться Никита. – Первым же попавшимся рейсом улетаю в Москву.
– И не надо там останавливаться! – расцвел в улыбке вице-консул. – Тем более что с дипломатической почтой вам нельзя проходить через таможню без соответствующих документов. Поэтому в зале транзитных пассажиров вас встретит сотрудник российского посольства в Каире Игорь Петрович Постышев и в обмен на оказанную услугу вручит вам билет до Москвы.
Никита ничего не сказал. Интересно, вице-консул его что, за круглого дурака принимает? Впрочем, наверное, именно так и думает. А какие мысли могут быть у мелкого жулика, на пару с консулом ворующего медикаменты? И Полынову внезапно стало жаль Ненарокова. Профессионалам всегда жаль дилетантов, даже когда они противники.
Ненароков предупредительно распахнул перед Никитой дверь в небольшой холл здания частного аэродрома, вошел за ним следом. В холле у никелированной вертушки стоял бравый негр двухметрового роста в гвардейской форме и лихо заломленном берете на макушке. Стоял он, прислонившись к стене и опираясь на ствол швейцарской винтовки «ЗИГ» как на древко дротика. От безделья и беспросветной скуки парень, видно, совсем одурел и впал в полное безразличие. Танк мимо него пройди – и то не заметил бы.
Никита напустил на лицо апломб облеченного важным государственным заданием человека и пошел на гвардейца. На предъявленный билет негр даже не посмотрел, и, наверное, Полынов с Ненароковым беспрепятственно прошли бы на летное поле, не акцентируй Никита внимание на чемоданчике.
– Это дипломатическая почта, – поднес он кейс к глазам гвардейца.
Негр смотрел на чемоданчик тупым, бараньим взглядом.
– Дипломатическая почта, – повторил Никита по-английски и постучал по кейсу пальцами.
Наконец гвардеец очнулся и что-то спросил на местном наречии.
Ненароков бросил на Полынова укоризненный взгляд и коротко ответил на том же языке. Гвардеец отрицательно покачал головой и возразил. Вице-консул повысил тон и стал тыкать в лицо гвардейцу свои документы. Тут уж гвардеец окончательно пришел в себя и тоже стал говорить на повышенных тонах, тыча пальцем куда-то в сторону служебных помещений.
Вице-консул еще немного попрепирался с охранником, затем пожал плечами и, повернувшись к Никите, сказал:
– Вы идите, садитесь в самолет, я сам все улажу.
– А чемоданчик?
– Берите с собой.
И они разошлись. Ненароков в сопровождении «бравого» гвардейца направился к начальнику аэродрома, а Полынов через турникет вышел на летное поле.
Но к самолету Никита не пошел. Обогнув здание, он подошел к «Лендроверу», булавкой открыл замок багажника и, аккуратно положив кейс, захлопнул крышку. И только затем направился к самолету. «Эх, дурашка ты, дурашка… – в душе пожалел Полынов вице-консула. – Ну что тебе стоило забрать у меня кейс? Я тебе уж и так и эдак намекал, разве что костяшками пальцев по кейсу не стучал, как перед гвардейцем…»
На траве в тени самолета возле шасси сидело двое немолодых людей в старой аэрофлотовской форме.
Еще издали Никита услышал родную русскую речь.
– Привет, земляки, – сказал он, подходя.
Летчики повернули головы. Роднила их не только форма, но и усталые загорелые лица, и грустные взгляды, и ранняя седина. Разве что один был чуть постарше, лет сорока пяти, и с голубыми глазами, а второй – помоложе, но тоже за сорок, и кареглазый.
– Привет, – равнодушно отозвался тот, что постарше. – Из России?
– Ну а откуда же еще!
– Значит, уже не земляк, – вздохнул летчик. – Мы с Украины.
– А почему тогда по-русски разговариваете? – съязвил Никита. «Уроки» Стэцька Мошенко не прошли даром.
– А я лучше на старославянском заговорю, чем в принудительном порядке «забалакаю», – все так же равнодушно ответил летчик. – От нас что надо? Весточку, что ли, на родину передать?
– Да нет. Я – ваш пассажир. Сейчас билет покажу…
Никита зашарил по карманам.
– Не надо, – махнул рукой второй летчик, встал и ударил кулаком по фюзеляжу. Корпус машины отозвался гулом. – Алексей, прогревай моторы! Летим!
Тем временем первый летчик выбил из-под шасси колодки и, прихватив их, направился к люку.
– Ну, а ты чего, – обратился к нему оставшийся летчик, – особого приглашения ждешь?