– Стало быть, несмотря на любой риск, мы не имеем права упустить такую возможность завладеть модом чистых состояний – но отнюдь не ради того, чтобы добиться тактических преимуществ в никому не нужной борьбе за власть. Мод нужен нам потому, что он воплощает самую суть Ансамбля. И не может быть более правильного пути к этой цели, чем использование именно того процесса, который лежит в основе Ансамбля. Я сделаю все, чтобы достичь этой цели – с вашей помощью или без нее.
Когда все расходятся, мы с Лу остаемся вдвоем. Некоторое время я сижу молча, усталый и немного растерянный. Не могу понять, способен ли все-таки Канон действовать как единое целое или наше согласие не более чем иллюзия? Согласие без компромисса – отличный оксюморон в духе Оруэлла.
По крайней мере теперь я знаю, что означает для меня заложенное в мой мозг понятие Ансамбля. Впрочем, остается неприятное ощущение, что через неделю, месяц или год это понятие может наполниться совсем другим смыслом.
Я говорю:
– Скажи мне честно: допустим, я утащу описание; допустим, ты построишь мод чистых состояний. – Показав рукой на ряд пустых стульев, я спрашиваю:
– Сколько еще времени после этого мы будем вместе?
Лу пожимает плечами:
– Достаточно долго.
– Достаточно – для чего?
– Чтобы каждый получил то, чего он хочет.
Я смеюсь:
– Наверное, ты прав, так может продолжаться бесконечно – все будут поддерживать одни и те же решения, хотя и по совершенно разным причинам. Есть только две вещи, по которым мы никогда не согласимся – теория и долгосрочная перспектива. – Удивляясь, почему я никогда не спрашивал его об этом раньше, я говорю:
– Послушай, все держится на тебе одном, но ради чего ты этим занимаешься?
Он, как обычно, немного удивленно хмурится:
– Я же тебе только что сказал.
– Когда?
– Пять секунд назад.
– Я, наверное, прослушал.
– Лично я хочу только одного, – говорит он. – Я хочу, чтобы все были довольны. Вот и все. Очень просто.
Спустя три дня после собрания, идя от метро домой, я делаю небольшой крюк. Я захожу в лавку, торгующую всякими сомнительными препаратами и нанотехникой: здесь есть интеллектуальная косметика, активные татуировки, естественные половые стимуляторы (те, что воздействуют на нервные окончания в половых органах, а не в мозгу), корректоры мускулатуры (быстро и безболезненно наращивают мышцы, но не увеличивают силу), а также нейромо-ды из тех, что иногда бесплатно прилагаются к пакетам с кукурузными хлопьями. Уж не знаю, какому кустарю-одиночке заказал Лу изготовление мода, блокирующего схлопывание, раз его приходится покупать в таком ненадежном месте.
Лу сообщил мне номер заказа. Я называю его хозяину и получаю маленький пластиковый флакон.
Перед сном я впрыскиваю содержимое флакона в правую ноздрю, и генетически перестроенные Еndamoeba histolytica – одноклеточные, в своем естественном состоянии вызывающие, среди прочих прелестей, амебный менингит – отправляются в путь к моему мозгу с грузом наномашин. Некоторое время я лежу и думаю о том, какие подвиги навигации и строительства предстоит совершить этим роботам величиной с вирус. Наверное, все-таки стоило предварительно поинтересоваться, много ли модов сконструировал Лу в своей жизни. Если в конструкции есть ошибки, то даже самые лучшие наномашины могут изрубить в лапшу жизненно важные центры мозга.
Но постепенно беспокойство проходит. Я делаю все, что могу, чтобы послужить истинному Ансамблю, а остальное мне безразлично...
Я наблюдаю за тем, как на потолке, пробившись сквозь жалюзи, появляется тонкая полоска утреннего света.
Я включаю сон.
«Босс», как я и заказывал, будит меня на три часа раньше, чем обычно. Итак, я жив, не парализован, не глух, не нем и не слеп. Пока. Запускаю тесты на исправность своих модов. Повреждений нет. Впрочем, такая ошибка наименее вероятна. Нейроны, являющиеся частью мода, помечены поверхностными белками, которых не может не заметить ни одна исправная наномашина. Кроме этого, у них есть и другие уровни защиты.
Лу не сообщил имени мода, и я вызываю «Мыслемеханизмы» («Аксон», 249 долларов), чтобы составить список всех модов в моей голове. Конечно, просканировать весь мой мозг эта система не может, но она посылает запрос «НАЗОВИ СЕБЯ» на общую для всех модов шину и показывает мне список полученных ответов. Из всех модов только мод верности хранит молчание, отказываясь себя назвать и вообще никак не обнаруживая своего присутствия.
Оказывается, блокировщик схлопывания замаскирован внутри дешевенького игрового мода по имени «Гипернова» («Виртуальная Аркада», 99 долларов). Когда я был маленьким, существовали игровые приставки к персональным компьютерам. «Гипернова» играет ту же роль по отношению к «Фон Нейману». Я пробегаю ее меню и справочные файлы. Чтобы загрузить в нее игровые программы, можно использовать инфракрасный мод, вроде моей «Красной Сети», или грубый старинный способ – модулированный видимый свет.
Так или иначе, маскировке надо придать правдоподобие – никто не хранит у себя в голове игровой мод без единой игры. Я звоню в библиотеку «Виртуальной Аркады». Их главный бестселлер на сегодня – историческая военная игра для отмороженных фанатиков всяческого оружия. Она называется «Басра 91» и знаменита тем, что демонстрирует картины массового уничтожения в подлинной записи с датчиков наведения ракет. Это не для меня. Я останавливаюсь на хите прошлой недели – «Меташахматах», где «каждое расположение фигур порождает уникальный набор правил».
Некоторое время я играю, катастрофически проигрывая даже на уровне для новичков. При этом я по очереди пробую все команды, но той, которая ведет в потайную дверь – к вызову мода блокировки схлопывания, – среди них нет. Я уже начинаю думать, что придется угадывать не просто команду, а целую серию, но вдруг вспоминаю еще об одной функции. Я вхожу в меню загрузки и вызываю архаическую опцию «ЗАГРУЗКА ЧЕРЕЗ МОДУЛИРОВАННЫЙ СВЕТ». Вместо ожидаемого сообщения о том, что я смотрю на неподходящий источник информации, появляется новое меню, в котором всего два раздела – «ВКЛЮЧИТЬ» и «ВЫКЛЮЧИТЬ». Маленькая стрелка показывает на «ВЫКЛЮЧИТЬ».