Все действительно подчиняется логике сна – двери открываются, потому что они должны открываться, я остаюсь невидимкой, потому что меня не должны видеть. И, как герой любого сна, я лишен свободной воли, я ничем не управляю. В комнате 619 мне почему-то приходит в голову пожелать, хотя и без всякой настойчивости: хорошо бы вон тот стул поднялся в воздух или подъехал ко мне по полу. Ничего не происходит, но я не удивлен – дело не в том, что это невозможно, просто это было бы неправильно.
Как бывает в снах, мне вдруг становится ясно, что с шестого этажа пора уходить. Подъем по лестнице на двадцать четыре пролета требует совершенно реальных физических усилий, отчего я постепенно выхожу из оцепенения. Былые страхи тут же возвращаются: а как же все эти двери, замки, камеры?.. Прикинув вероятности, я вновь ужасаюсь от того, насколько безнадежным выглядит мое предприятие.
У входа на тридцатый этаж я резко останавливаюсь, охваченный мучительным предчувствием. Не ударят ли мои сомнения рикошетом, карая за маловерие? Потакая почти забытому инстинкту самосохранения, я дожидаюсь, пока дыхание немного успокоится.
Собрав всю волю, я открываю дверь, и это скромное чудо, еще одна немыслимая удача, что легла на вершину шаткой башни ей подобных, свидетельствует – все идет как надо.
Охранники ухитряются меня не заметить так же ловко, как в прошлый раз (а я-то все переживаю из-за своей свободы воли!). Глядя прямо перед собой, я прохожу мимо них, не оглядываясь, поворачиваю за угол, и в тот же миг меня охватывает неудержимое желание схлопнуться. О, как я хочу скорее превратить свою бредовую ночную удачу в надежное, необратимое прошлое! Меню «Гиперновы» уже вспыхивает перед моим мысленным взглядом, но я вовремя вспоминаю, что этот участок коридора просматривают еще как минимум две камеры.
В качестве реверанса нормальной реальности я открываю дверь в прихожую обычным путем: кодовый импульс через «Красную Сеть», затем сличение отпечатка большого пальца, затем магнитный ключ. Проделав все это, я соображаю – увы, слишком поздно, – что эти действия скорее всего будут зафиксированы в центральном компьютере. С досадой захлопывая за собой дверь, я бормочу:
– Ну нельзя же так расслабляться! Внимание, внимание и еще раз внимание.
– По-моему, ты даже слишком внимателен, – смеется По Квай. – А где ты был? – Ее лицо мрачнеет. – Случилось что-нибудь?
Я качаю головой:
– Нет, ничего. Просто показалось, что в коридоре кто-то ходит. Ложная тревога.
– В коридоре? А как же датчики, камеры?.. Значит, все-таки можно...
– В принципе и датчики можно обмануть. Теоретически. Но ты не думай об этом, там никого не было.
– У тебя такой вид, будто ты гнался за этим «никем» до самой крыши и обратно.
Я замечаю, что на моем лице выступила испарина. После подъема по лестнице ее не было. С виноватым видом вытираю лоб платком:
– Да нет, проверил пару пролетов вверх и вниз, и все. Теряю форму, видимо.
– Странно, что твои моды позволяют тебе по-настоящему потеть.
Я выдавливаю смешок:
– Знаешь, одно дело – подавить аппетит, а совсем другое – отключить терморегуляцию. Это уже попахивает самоубийством.
Она кивает и молчит. Вид у нее подавленный. Наверное, решила, что от нее хотят скрыть какой-то опасный инцидент. Возьмет и спросит завтра у Ли: «Ну, что там у вас ночью случилось?» А что я могу сделать? Предупредить: «Ты только никому не рассказывай, потому что...» – что? Потому что меня будут дразнить, что я гоняюсь за привидениями? Но она знает, что два охранника на выходе не могли меня не видеть...
Ладно, это не так страшно. Главное: давно ли она проснулась? Ясно, что раньше, чем я прошел через контрольный пункт на этаже – потому что оттуда я дошел до прихожей секунд за двадцать. Но тогда как же я прошел мимо охраны? Либо она схлопнулась, схлопнув тем самым меня и лишив связи с «Ансамблем», либо... либо мы оба до сих пор размазаны! Так, а что будет, если я схлопнусь прямо сейчас? Останется ли неизменным то прошлое, которое я помню? Вдруг его заменит другая цепь событий – случайная или выбранная размазанным «я» По Квай?
Я должен оставаться размазанным до тех пор, пока она опять не уснет. Я должен быть уверен, что выбор чистого состояния останется за мной.
Я делаю несколько шагов в глубь прихожей. Надо сохранять спокойствие, говорить о пустяках, ждать, пока она устанет:
– От чего ты проснулась?
– Не знаю. – Она пожимает плечами. Подумав, робко добавляет:
– Опять приснился дурацкий сон.
– Какой сон? Впрочем, прости, это не мое дело...
– Да ничего особенного. Будто я брожу по лабораториям шестого этажа – из комнаты в комнату, как какой-то взломщик, но ничего не краду. Просто чтобы убедиться, что могу войти, куда я захочу. – Она смеется. – Наверное, подсознательная реакция на то, как меня не допускали к научной стороне проекта. Мои сны всегда очень легко разгадать.
– И произошло что-то, отчего ты проснулась?
Ее лицо становится серьезным:
– Точно не помню. Я поднималась по лестнице и... вроде бы чего-то боялась. Боялась, что меня поймают. Я шла сюда и почему-то страшно боялась, что меня кто-нибудь увидит. – Помолчав, она с непроницаемым видом добавляет:
– Может, это ты и слышал в коридоре? Как я возвращалась.
Она, конечно, шутит, но у меня пробегает мороз по коже. Кто выбирает этот разговор? Мое размазанное «я»? Ее размазанное «я»? Наша с ней совместная волновая функция?
– Ясно, значит, опять квантовые переходы сквозь стены? И сквозь перекрытия заодно? Зачем же ты шла по лестнице, лучше перенеслась бы прямо из пункта А в пункт Б!
– Почему бы и нет – это же сон? Ты знаешь, наверное, моему подсознанию не хватает воображения, чтобы понять квантовую физику до конца. Воображения и смелости.