– Очень мудро.
Он устало кивает.
Он, как всегда, напряжен, исполнен чувства вины, терзаем мучительными сомнениями. Но теперь все это предстает в совершенно другом свете – наполовину как чистое притворство, наполовину как результат понятной усталости от тяжкого нагромождения множества слоев лжи. Впрочем, я не чувствую себя обманутым и одураченным. То, что я так долго заблуждался относительно его истинных мотивов, лишь придает добавочную прелесть неожиданной нормальности его рассудка.
Я размазываюсь за десять минут до того, как достать из кармана черный ящичек. Обычная предосторожность против некоторой дезориентации, наступающей после потери иллюзии свободы воли. Лампочка не горит. Я пристально смотрю на нее, но ничего не происходит. Любопытно, почему мое размазанное «я» до сих пор не выбрало то состояние, в котором лампочка загорается из-за неисправности? Видимо, оно выжидает, чтобы начали появляться состояния, где компьютер исправен и получен правильный ответ, чтобы с их помощью подавить ложный сигнал.
Я начинаю скучать, потом злиться, потом снова скучать. Как хочется включить «Н3»! Наверняка можно имитировать ее действие, выбрав состояние, где я «случайно» чувствую себя в точности так же, как под настройкой. Но моему размазанному «я» такие мелочи, видимо, нипочем. Подсознательно я жду, что в любую минуту могу услышать крик проснувшейся По Квай, и тогда придется все бросить. Правда, раньше такое случалось только при сильных эмоциональных потрясениях. А какие могут быть потрясения, если просто сидеть и смотреть на черную коробочку? Вот завтра – другое дело. Если мне завтра удастся сохранять спокойствие, может, я и уцелею. Хотя что значит «удастся сохранять спокойствие»? Ведь сам факт, что я мог разбудить По Квай и тем самым частично передать ей управление ходом событий, тоже надо учитывать при попытке узнать, разбудил ли я ее на самом деле. Бессмысленно пытаться выстроить цепочку причин и следствий. Самое большее, чего я могу добиться, это логической последовательности наступления событий в процессе работы и, до некоторой степени, их непротиворечивости post factum.
В четыре семнадцать лампочка наконец вспыхивает пронзительным синим светом. Я медлю, прежде чем схлопнуться. Такой невероятности я еще не достигал никогда. Сколько же виртуальных «я» погибнут на этот раз? Кажется, предшествующая «селекция» дает свои плоды – подобные угрызения теперь почти не мучают меня. Я по-прежнему не знаю, что происходит на самом деле. Но каждый раз, когда «я» выживаю после очередной предполагаемой гекатомбы, мне все легче поверить в свою неуязвимость. Я нажимаю «ВЫКЛЮЧИТЬ» и...
...и кто-то остается жив. Мои воспоминания непротиворечивы, память хранит лишь одну последовательность событий. Чего еще я могу желать? А если секунду назад десять в тридцатой степени живых человеческих существ действительно сидели здесь, гадая, когда же для них наконец загорится лампочка... что ж, они погибли мгновенно и без мучений.
В любом случае По Квай права. Быть человеком – значит непрерывно истреблять бесчисленное множество тех, кем мы могли бы стать. Будь это квантово-мистическая метафора или кровавая и осязаемая правда, лично я ничего не могу в этом изменить.
Неожиданно легко справившись с летаргией Зенона, я включаю сон и сплю почти до полудня. Потом я отношу компьютер в тот же магазин дешевой нанотехники, где покупал «Гипернову». (Знакомый стиль Лу. До чего же дикие у него представления о конспирации! Я даю себе клятву навести в этом деле порядок – если сегодня ночью все обойдется.) Лампочка на крышке до сих пор горит – хороший признак. Видимо, программа бесконечно повторяет перемножение найденных чисел и получает правильный ответ. Одно из двух – либо я вызвал такую неисправность, которая заставляет машину убедительно врать, либо наша нахальная попытка привела к желаемой цели, и независимая проверка скоро это подтвердит. Понятия не имею, как отнесутся наши недоверчивые клиенты к этому непостижимому подвигу. На их месте я бы заподозрил, что меня пытаются сбить с толку мощным потоком дезинформации. Наверное, расшифруют кучу настоящих секретных данных, а потом решат, что их специально подсунули им, чтобы окончательно запутать.
Бросив взгляд на квадратик безоблачного синего неба над головой, я громко хохочу.
У По Квай сегодня выходной, но не беда, я трижды успешно работал с «Ансамблем» при таких же условиях. Размазанные «Ник-плюс-(спящая)По Квай» уже освоили это искусство в совершенстве, и все нужные навыки надежно записаны в одной из наших голов (или в обеих сразу).
Я сижу в прихожей, под настройкой, но тем не менее полный томительного ожидания. Не слишком томительного, конечно, но достаточного для того, чтобы не погрузиться полностью в сторожевой транс. Я лениво играю с идеей, которая уже не впервые посещает меня: можно ли «украсть» «Ансамбль» прямо из головы По Квай, заказав моему размазанному «я» найти виртуальное «я», у которого «случайно» возникает конфигурация нейронов, в точности повторяющая «Ансамбль»? Единственное что непонятно – как размазанное «я» может убедиться в успехе, ведь для этого необходимо будет схлопнуться...
За обедом По Квай в отвратительном настроении. Я спрашиваю у нее, в чем дело.
– Да ни в чем. Просто осточертело, что все кому не лень командуют, грубят, затыкают рот.
– Опять Люнь?
– Да при чем тут Люнь! Все как всегда, ничего нового. Только сегодня это как-то особенно мерзко. Утром читала статью в «Физикл ревю» – совершенно новый подход к проблеме измерения! Добавили пространству-времени несколько измерений, вставили в уравнения пару нелинейностей, пару асимметрий, домножили на что нужно и делают революционный вывод – волна охлопывается!
Согласно инструкции, я обязан следить, чтобы слово «измерение» вообще не произносилось. Но не хочется даже делать вид, что я следую инструкции, уж очень это было бы лицемерно.
Она говорит:
– Люди тратят драгоценное время, они ищут новые пути, но я-то знаю, что на самом деле это тупики. Значит, мое молчание равносильно лжи. Я не требую, чтобы Люнь раскрывала коммерческие тайны – нейронные карты, конструкцию мода, – но я не понимаю, почему мы не можем опубликовать хотя бы результаты экспериментов. – Она почти плачет от отчаяния. – Я никого не обвиняю, я сама, добровольно, дала подписку о неразглашении. Конечно, без этого меня бы не взяли на работу, так что выбора, можно сказать, не было. Только от этого не легче.