…А потом я исповедовалась, а Ксюнечка общалась с папой. Они вышли в коридор и сидели там в обнимку в “шастиновском” кресле. Они не виделись до этого двенадцать дней! (Не считая одного раза через окошко). Самая долгая разлука папы с дочкой.
…Потом мы с Ксюнечкой причащались. А десятки глаз – сквозь внутренние окна – смотрели на нас.
И на следующий день, в воскресение, у нас опять гостил папа! Уже по-настоящему, без спешки. Дежурила приветливая медсестра Галина Павловна, и, хотя не положено, но она с улыбкой пропустила к нам папочку. Вернее – с улыбкой “не заметила”, как он нырнул в наш бокс.
Ксюша так и повисла на нём!… И даже не стёрла со щеки папин поцелуй!
Папа был у нас целых три часа. И всё это время они с Ксюшей играли, играли, играли… А ещё читали, читали, читали…
А я сидела, привалившись спиной к стене, смотрела на них и – ОТДЫХАЛА!
А потом мы все вместе, как дома, пили чай и обсуждали планы: чем нам ещё тут можно заняться? Вроде вырезанием, раскрашиванием и лабиринтами Ксюша немного пресытились.
– Учитесь читать, – сказал папа.
– Ну, это по ходу дела… Это потихоньку происходит, ненавязчиво. Но это не может быть наполнением жизни.
– Тогда, может, пластилин принести?
– Пластилин не хочу! – неожиданно сказала Ксюша.
– Тогда что?
И тут меня осенило:
– Придумала! Мы с Ксюшей будем заниматься рукоделием. Будем шить, вышивать и делать мягкие игрушки!
– Ура!… – завизжала от восторга Ксюня.
– Но для этого, милый папочка, нам нужно очень многое: лоскутки, нитки, иголки, пяльцы, крючок…
И я принялась составлять очередной список необходимого для жизни.
А на следующий день к нам в палату пробралась… Анюта! С целым рюкзаком лоскутков, ваты, ниток, пуговок, бисера и прочего материала для рукоделия.
Ксюня прыгала и хлопала в ладоши.
Весь вечер общались и делали вместе игрушки. Анюта учила нас делать забавных зверушек из разноцветных шерстяных ниток. Это оказалось просто: берёшь пушистый комок ниток и мнёшь его, мнёшь, мнёшь, как глину… И постепенно из него “вылепляется” кто-то пушистый и смешной. И тогда прошиваешь его нитками, чтобы закрепить навсегда его образ. А глаза делаются из круглых прозрачных таблеточных упаковок, которые пришиваются к зверушке, а внутрь вставляются цветные бисеринки – и там бегают, как зрачки! Совершенно живые глаза получаются. Потрясающе!
Сделали чёрного лохматого Чудо-Юдо (Ксюша его придумала и участвовала в его “лепке”). А ещё сделали глазастого филина, очень похожего на Феликса, Ксюшиного крёстного – такой же получился удивлённый и немного грустный…
Анюте у нас понравилось, она ведь любительница больниц. “Ой, я в следующий раз обязательно принесу фотоаппарат с цветной плёнкой! Это всё надо снимать в цвете”, – сказала она, рассматривая стены нашей обители.
А ещё Анюта сказала: “Поселиться бы и мне здесь, рядом с вами… Вот было бы весело!”
От Анюты исходит какой-то особый уют. Она несуетлива, обстоятельна, у неё удивительно талантливые руки: за что ни возьмётся – всё получается феерически: рисует ли, вышивает, или мастерит игрушки. С ней никогда не скучно. Ксюша обожает наблюдать, как рождаются Анютины шедевры…
Ну, и не только наблюдать, конечно! Порой даже и не поймёшь, кто генератор, кто зачинщик идеи. Двадцать один год разницы в возрасте, но когда играют, кажется – ровесницы!
А ещё через два дня я попросила Гавра принести мне толстую общую тетрадь. И толстую свечу.
И стала писать дневник. По ночам. При свече. Отгородив спящую Ксюшу от света – большеформатным Андерсеном…
И вот что удивительно: боль в сердце, которая меня мучила почти постоянно, и которую ничем не удавалось снять, – вдруг отпустила меня…
И хотя я сплю теперь совсем мало (полночи уходит на дневник), – чувствую себя с каждым днём всё бодрее.
Дневник оказался лучше всяких лекарств!
Если смотреть ночью из нашего окна, да к тому же в ночь лунную, – то отчётливо видишь Ялту: ялтинскую улочку, ялтинские дворики в лиственной чаще, в волшебстве света и теней, видишь манящие из этой чащи окошки, светящиеся такими уютными, почти сказочными огнями…
Утро. Сидим, мастерим пушистого ёжика… Вдруг Ксюня спрашивает: “Лисичка, а ты заметила, что по нашему двору ездят только ”скорые помощи", а никакие другие машины не ездят?"