Разведчики подбили и второй вертолет. Но только подбили. Дымя, он ушел вслед за единственным уцелевшим вниз по ущелью. В роте тоже были потери. Троих убило и двоих ранило пулями из пулемета. Кроме того, одна из ракет попала в расселину, где прятались два бойца. От них мало что осталось. Раненые имели легкие повреждения. Когда рота опять собралась на поляне, Насимов распорядился о том, чтобы лагерь был быстро свернут, и отправил две группы к новому лагерю. Народ сильно возбудился от боя. Дядя Жора поощрительно похлопал по плечу Кулешова:
— Молоток! Снайпер! Не хотел бы я воевать против тебя. Командир надо бы отметить парня.
— Молодец Кулешов! Хорошо ты его приложил, — сказал Насимов. — Вообще все показали себя. Это нам, я чувствую, еще ох как пригодится. По правде говоря, Кулешов и, правда, заслужил награду. Но… — Насимов развел руки, — нечем награждать. Так что, отложим-ка это до лучших времен.
Насимов видел, что Кулешова бьет крупная редкая дрожь. Но он понимал, что это не отрыжка страха. Герку Кулешова било от еще не остывшего азарта боя и близости смерти, а еще, наверно, от того, что первогодок Кулешов впервые был в настоящем бою и всамделишно стрелял по живым мишеням.
— Командир, можно я его от имени всей роты награжу?
— Если есть чем.
— Банка сгущенки — сейчас равноценна ордену. На, держи, — Дядя Жора протянул Кулешову награду.
— Старшина! А это не та банка, которую вы мне в карты проиграли? — поинтересовался Губайдуллин.
Насимов остановил препирательства:
— Так… Рота! слушай меня. Рано расслабились. Мы немедленно перебазируемся. Сдается мне, скоро по наши души еще кто-нибудь пожалует… беркут все еще летает…
Беркут, как самолет-разведчик, неподвижно распластав крылья, по-прежнему кружил в вышине.
Через некоторое время в районе гибели вертолета появилось звено "мигов". Они на малой высоте, достаточно рискованно, пронеслись над пожарищем. Впрочем, рота Насимова давно уже покинула обжитую поляну. И "миги", так и не обнаружив никого, отбыли восвояси. Правда, выпустили для острастки пару ракет по кустам вокруг горящих обломков вертолета.
* * *
Как-то зимой — мы тогда учились в восьмом классе — я и Витька Насимов взобрались на крышу многоэтажного дома наблюдать комету, которая ворвалась в Солнечную систему и теперь секла ее по параболе, приближаясь к светилу. И увидеть ее можно было только на рассвете в лучах восходящего солнца. Уж такова она была.
На плоской обширной крыше свободно гулял пронзительный ветер. Было еще темно. С полчаса мы таращились в пасмурное небо, где в редких разрывах туч иногда поблескивали звезды. Мороз, пронизывающий ледяной ветер и сплошная облачность мало располагают к наблюдениям за небесными объектами. В общем, очень скоро я ушел домой, окоченевший и голодный. Витька остался.
На перемене после первого урока, на который он безнадежно опоздал, Насимов поймал меня в коридоре и, оттащив в угол, сказал, что видел ее. Наверно, присочинил. Уж очень ему хотелось ее видеть. А впрочем… чуть брезжащий зимний рассвет, еще почти ночь. Рваные, перекрученные, словно сделанные из мятой жести тучи и в разрывах их, как в ранах, чистое небо, исколотое бледнеющими звездами. А ее все нет. Потом вдруг, на считанные секунды, потому что тучи в то утро бежали очень быстро, подгоняемые ветром, на считанные мгновения показалась похожая на короткую оперенную стрелу комета. И хотя трудно было уловить какое-нибудь движение, в самой неподвижности ее была стремительность и сила.