В Бангкоке их встретил атташе посольства по культуре. Самолет прилетел в Таиланд рано утром. Атташе угостил их завтраком в "Английском кафе", после чего на своем "Шевроле" повез в Паттайю. К полудню они подъехали к отелю "Гарден бич". Им вручили ключи от двухместного "люкса". Атташе вслух позавидовал Насимову, сказал не очень тонкий комплимент Нельке и отбыл восвояси.
В номере, пока занимались гардеробом, раскладыванием туалетных принадлежностей, росли напряженность и неловкость. Но Нелька не позволила неловкости перерасти в нечто большее.
— Насимов, — сказала она, сев на диван, — иди сюда и поцелуй меня, наконец.
Насимов подошел к ней, наклонился и легко прикоснулся губами к щеке.
— Дурак. В губы, — тихо сказала она. — И, пожалуйста, будь нежен…
…Насимов лежал, обняв Нельку. И думал, что она спит. Но она вдруг сказала:
— Не бойся, милый. Это тебя ни к чему не обязывает. У нас есть две недели. Мы не противны друг другу. Так, давай, проведем это время так, чтобы нам было хорошо. И никаких воспоминаний, никаких планов на будущее. Просто сделаем усилие и маленькое насилие над нашими непростыми натурами. И все это время будем нежными, чуткими и заботливыми.
— Я этого очень хочу, милая.
— Я так хочу сказки…
— У нас для этого есть почти все… Ты не голодна?
— Я бы съела кусок жареного мяса размером с твою парадную фуражку.
— Ну, так пойдем.
Когда они уже спускались в лифте в ресторан, Насимов сказал:
— Кстати, фуражка у меня не такая уж и большая. Ты бы видела, какая фура у моего прапора…
— Насимов! Милый! Ты что обиделся? Прости, я все еще по привычке… — Нелька, совершенно не стесняясь посторонних, тоже спускавшихся с ними, повисла на шее Насимова и поцеловала его. В ресторане почти никого не было. И их обслуживали сразу два официанта.
— Что ты будешь пить? — спросил Насимов, пытаясь хоть что-то понять в обширной карте вин. — Чего тут только нет.
— Даже дайкири есть? Вообще-то я сначала хочу бокал чего-нибудь холодного, достаточно крепкого и вкусного, а потом красного вина. А есть я буду, как и сказала, какое-нибудь острое мясо.
— Ты хочешь, чтобы я сделал заказ?
— Милый, я боюсь, что тебя они не поймут, — сказала Нелька и о чем-то защебетала с официантами на английском.
Ели молча, изредка перебрасываясь какими-то пустыми легкими словами. Когда подали счет, Насимов улыбнулся Нельке.
— Спроси, пожалуйста, у официанта, принимают ли они доллары. Я не успел поменять деньги.
Нелька о чем-то поговорила с официантом. Насимов рассеянно смотрел на нее и думал, что вечером обязательно надо погулять по городу.
— Нет проблем. Они внесут в счет за номер. А доллары здесь не принимают. Так что скажи им: "Спасибо" — и пошли. У меня что-то глаза слипаются.
В номере она сказала:
— Насимов, прости. Ничего, если я на полчаса отключусь и лишу на это время тебя своей заботы и ласки…
— Поспи. На фиг мне сонная баба с претензиями.
— Ты такой утонченный, Насимов. Просто сил нет. Ладно, я уже засыпаю. А ты что будешь делать?
— Не знаю. Может, пройдусь по окрестностям в целях рекогносцировки.
— Не смей, Насимов. Тут местные красотки живо тебя охомутают, во всяком случае, будут воображать себе всякие непристойности с твоим участием. А я так ревную… ну, ладно, иди…
Через некоторое время, пока Насимов одевался для променада, из спальни последовало сонное предложение:
— А лучше иди-ка ты ко мне. Давай поспим.
Насимов сел на край постели. Нелька, закрыв глаза, что-то еще бормотала, обхватив его руку. Насимова самого вдруг пробила зевота.
Проснулся он часа через полтора. Нелька спала, неслышно дыша. Насимов, стараясь не двигаться лишний раз, смотрел на нее. Долго смотрел.
— Ты во мне дырочку уже проглядел, — сказала вдруг Нелька, по-прежнему не открывая глаз.
— Не в тебе, а в майке.
— Ты лежал и вожделел меня?
— Еще как.
— Как это грязно. Тебе разрешается раздеть меня.
— Ты очень распущенная, — шепнул Насимов, раздевая ее.
— Ну и пусть, — так же шепотом ответила она.
Насимов взял ее залпом, как глоток воды во время мучительной острой жажды. Он пил ее и ему было свежо и сладостно. Когда он отпал от Нельки, она поползла следом.