Словом, разница здесь была такая же, как между незабвенной девушкой с веслом, украшавшей, например, ЦПКиО имени Горького в Москве, и ее гипсовой копией где-нибудь в захолустном Аткарске.
* * *
Когда те же действующие лица собрались на очередное совещание, первым слово взял министр обороны.
— Все мероприятия по блокаде ущелья закончены. Никто оттуда не сможет прорваться.
— Ты все таки формулируй попроще. А то говоришь: "блокада", я аж вздрагиваю, — перебил его Вершитель. Совещание немного подобострастно засмеялось.
— А что были попытки прорвать эту… блокаду?
— Было несколько попыток вооруженного прорыва. Так мелкие стычки, как у нас говорят, короткие боестолкновения. Но была одна… Там внутри оказалась одна наша рота. По ошибке. Разведчики. Хорошие бойцы. Но все равно остановили. Ни один не прошел. Часть уничтожили. Остальные ушли назад.
— Это разведрота под командованием нашего героя Насимова? — лениво поинтересовался шеф госбезопасности. — Грамотный офицер, умница. Как же это он так ошибся и залез внутрь периметра?
Министр обороны про себя досчитал до десяти.
— Любой может ошибиться. Сам виноват.
— Это тот, которого наградили за уничтожение бандгруппы на юге?
— Тот самый.
— Плохо. Кадры теряем… Хотя, если допустил такую ошибку, то не велика ему цена, — Вершитель поставил на Насимове жирный крест. А судьба полковника Лунева, повисшая было на ниточке, пошла по правильному руслу. — Ты выяснил, что это за болезнь? — вопрос был адресован главсанврачу.
— Нет еще. Нет общей картины, лабораторных исследований. Работаем по периметру… Зато, можно утверждать, что эпидемия локализована и за границы карантинной зоны не пошла. За пределами ущелья заболевших нет.
— А никакой эпидемии нет, — сказал вдруг шеф госбезопасности.
— Как нет?!
— Люди же мрут, как мухи!
— Ты что говоришь?!
Вопросы звучали, чуть ли не гневно. Только Вершитель сидел молча и немного даже рассеянно смотрел на чекиста. Тот заговорил, когда эмоции поулеглись.
— Мои люди взяли нескольких человек недалеко от ущелья. С грузом опия, когда ущелье еще не заблокировали. Чужаки оказались. Они на машине двигались к госгранице. Ну, вы знаете, она рядом. В общем, сопоставили некоторые факты, немного допросили. Один из них сразу колоться начал. И рассказал такую штуку… В общем, конкуренты оказались. В свое время вышли на Бури, это главный, там, в ущелье. Хотели, чтобы Бури потеснился. Гонцов Бури похоронил где-то в горах. Но перед этим выпытал у них, кто за их спиной стоит. Оказалось, Марат — авторитет из соседней области. Бури — парень серьезный. Самого Марата упустил, но вырезал всю семью. Марат сказал, что отомстит. Вот и отомстил. В общем, нанял людей, которые отравили там все колодцы. Сами затаились неподалеку. Когда там начались отравления и поднялась паника, ворвались к Бури — того самого дома не было — положили кучу народа, забрали весь опий, какой там был и отвалили… Вот и вся эпидемия.
Собрание молчало. Все ждали, что скажет Вершитель. Но тот тоже молчал, глядя на входную дверь. Его душил смех: "Надо же, как облажались! Вот было бы позору, если бы объявили о карантине. Анекдот!"
— Надо карантин срочно снимать, — наконец сказал главсанврач.
— Да. И войска надо назад в казармы вернуть.
— Как будем объяснять все? Там в ущелье одних трупов штук двести. Наверняка и живые остались. Рота опять же насимовская… — чекист насмешливо оглядел сидящих.
— В общем, так. Карантина у нас и не было. Идет спецоперация против наркомафии, — Вершитель уже принял решение. — Мы же так объявили. Пусть думают, что операция продолжается… До победного конца. Солдаты знают о карантине. Пусть так и думают. То, что они знают — не обязательно знать другим. После окончания операции взять со всех подписку о неразглашении, ну и провести разъяснительную работу. Демобилизующихся этой осенью под разными предлогами держать в частях до весны. А там можно и отпустить.