— Главное, чтобы свидетелей изнутри не было, — поддержал чекист.
— Мои люди вообще о карантине не знают. Стоят во втором кольце, — сказал главный полицейский.
— Ну и отлично. Сами же все понимаете. В общем, все остается, как было. Совещания по карантину прекращаются. Только в случае необходимости.
Расходились все почти довольные неожиданным поворотом событий. И только главсанврач вышел из кабинета понурый.
* * *
Фаттох прожил в Ущелье уже двадцать три года. С самого рождения. И сколько себя помнил, никогда не жил так хорошо, как последние три года. Отец его всю жизнь проработал простым чабаном. С весны он уходил с отарой в горы и до глубокой осени его дома видели редко. Детей в семье было мало — всего трое. По местным меркам. На третьем ребенке — Фаттохе — детородная способность матери семейства по каким-то женским причинам пресеклась. Что дало отцу семейства презирать ее еще и за некую ущербность. Две его старшие дочери выросли тихими, молчаливыми и покорными, как их мать. Фаттоха отец любил. Когда мальцу исполнилось пять лет, он в первый раз взял его с собой на горное пастбище. Там Фаттох и прожил с отцом до осени. И так было каждое лето. Воспитывал его отец своеобразно. Он мало внимания обращал на то, как сын учится. Ему нравилось, что Фаттох растет жестким, хулиганистым и дерзким. Он сам в тринадцать лет приучил парня к курению. Благодаря отцу Фаттох, будучи еще подростком, мог зарезать и освежевать барана.
Когда Фаттоху исполнилось шестнадцать, отец отвел его к Бури — самому весовому человеку во всем Астрабаде. Бури имел большое — на три дома — подворье в самом центре Астрабада, а, кроме того, и большую усадьбу выше, в горах. Семейство Бури было большим и зажиточным всегда. Но когда сам Бури стал самостоятельным взрослым человеком, его влияние в Ущелье стало просто огромным. Он первый в Ущелье мог позволить себе дорогую иномарку — роскошный навороченный "Шевроле-Субурбан", на котором ездил по Ущелью. Для поездок в областной центр и столицу в гараже у него стоял черный сверкающий "Мерседес".
Все знали, что состояние Бури сделал на опиуме. Там, в горах, вокруг его усадьбы было разбито несколько плантаций опийного мака. Саму усадьбу мало кто видел не только изнутри, но и снаружи. Бури сам построил асфальтовую дорогу в десять километров к своему имению и сразу же в самом ее начале поставил кирпичную будку и шлагбаум, где всегда дежурили по два охранника. Была охрана, разумеется, в самом поместье, как и в астрабадском жилище. Впрочем, по первому времени особой нужды в охране не было. Его и так боялись в Ущелье. А от пришлых недоброжелателей его могла защитить и местная милиция, купленная с потрохами. Но, как говорится, береженого Бог бережет. Да и своим оснащением, численностью и подготовкой его охрана настолько превосходила местную милицию, что за справедливостью и судом жители Ущелья шли к нему. Чем обрекли местные правоохранительные органы практически на безработицу.
Вот к нему-то и привел отец Фаттоха. Приема пришлось ждать несколько дней. Но дождались. Фаттох, более привычный к сизым порфировым скалам и убогому уюту горной мазанки, как зачарованный, брел за отцом по роскошному ухоженному двору, глазея на строения, отделанные мрамором. А когда оказался в огромном, обставленном дорогой мебелью, зале и вовсе буквально зашатался.
Бури — дородный холеный помещался в большом кожаном кресле, перед которым стояло угощение, большая часть которого была неизвестна ни Фаттоху, ни его отцу. Впрочем, так и осталась неизвестной. Потому что Бури таким посетителям не подносил и пиалы чая. Когда-то они с отцом Фаттоха учились в одном классе. Но уже тогда Бури ни с кем не дружил, презирая всю эту голытьбу. А теперь, когда он стал всесильным, он еще меньше церемонился с людьми, которые впрочем, воспринимали это, как, само собой разумеющееся.
— Ака, — робко сказал отец. — Не найдется ли у тебя работы для моего сына.
— Работы? — брезгливо поднял бровь Бури. — А что он умеет.
— Любую работу будет делать, ты только скажи. А чего не умеет — научится. Он парень сообразительный.
— Ты же чабан? Значит, он должен уметь обращаться со скотом?
— Умеет, умеет. Все будет делать, как ты ему скажешь. Он, как собака, злой и верный.