Паша: Вот за что я люблю вас, Борис Исаевич, так это за прямоту и честность оценок. Принципиальный вы наш. А что же тогда подвигло вас позвонить на мою передачу?
Геронимус: Я хочу выразить свое возмущение этой убогой профанацией великого классика, глумлением над его именем. Ваша низкопробная передача…
Паша: Прошу прощения, гражданин Геронимус. Я просто делаю свое дело. Вы нам мешаете…
Геронимус:…ваш отвратительный вкус…
Паша:…и данной мне властью, отключаю вас от эфира…
Геронимус:…и невероятная развязность…
Паша: Всегда мечтал, ругаясь по телефону, успеть первым сказать гадость и первым же бросить трубку. Назло оппоненту, готовому лопнуть от того, что не успел ответить.
Ну, что ж. Видимо, сегодняшний блин у нас вышел комом.
1 голос: А мне понравилось. Во всяком случае, эмоций в эфире было выше крыши. Все по Шекспиру. Я только не завидую этой Гертруде и Фоме-Гамлету. Вычислит же их Геронимус.
Паша: Да уж. Нашим хвостатым героям придется несладко. Но мы все же пожелаем им успешных экзаменов и зачетов.
Гамлет: Быть или не быть оценке в зачетке?
Королева: Вообще-то с памятью у него вроде не очень.
Паша: Итак, наше время в эфире подходит к концу. Всем желаю успеха. Жертвам гонений университетской профессуры особенно. Несмотря на происки ревнителей классики, мы продолжим нашу радиопостановку и доведем ее до конца. Жду вас завтра, в то же время, на той же волне. А в заключение песня школяра в исполнении Александра Иванова. (Звучит музыка).
Паша (уже вне эфира): Уф! Вот это эфир! Просто буря страстей!
Мурад (смеясь): Хорошо, что ты Паша уже давно не студент.
Паша: Не говори, Мурадик. Такой садюга этот Геронимус! Ладно, рулим в "Могилку", потом в "16 тонн".
Софа: Ой, Павел! А можно я здесь выйду. Мой дом — рядом.
Паша: Давай, Софочка! Останови, Мурад. Да, Софа. Впредь никогда и ни в коем случае не вылезай в эфир. Так нельзя, лапочка. Это грубое нарушение производственной дисциплины.
Софа: Ой, извините, я так растерялась! Павел, а какая оценка была у вас по Геронимусу?
Паша: Так, Софа, я тороплюсь. До свидания.
* * *
Однажды, когда главный чекист был в кабинете — они с Вершителем обсуждали некоторые текущие вопросы, хозяин кабинета мимоходом поинтересовался судьбой капитана Насимова и его роты. По тому, что вопрос был задан вскользь, чекист понял, что это тревожит Вершителя.
— Я хочу направить внутрь ущелья свой спецназ, чтобы эту проблему закрыть, — осторожно сказал чекист. Вершитель встал из своего кресла, подошел к окну и встал там, глядя на отлично ухоженный дворцовый парк. Чекист глядел на его затылок, прикрытый жиденькой старческой сединой, и думал: правильно ли он влез со своей инициативой?
— Ты вот что, — повернулся, наконец, к нему Вершитель, — со спецназом особенно не торопись, только в крайнем случае. Потери будут неизбежны. Министр обороны говорил же, что там хорошие бойцы. Нам спецназ еще пригодится.
— Есть еще одна мысль, — сказал осторожно чекист. — По тюрьмам и зонам у нас много всяких отморозков сидит… Есть и смертники…
— Вот-вот, собери их, пообещай всякого и отправь в ущелье.
— Ясно. Все сделаю, как надо.
— Молодец! Ладно, иди.
"Опять устно, без бумаг, — тоскливо думал чекист, закрывая резные двери за собой. — Если что, все на меня свалит, сука".
* * *
В момент, когда происходили трагические события в Астрабаде, Фаттох находился в горной резиденции Бури. Сам хозяин пребывал в столице, а на попечении Фаттоха был только пятилетний сын Бури — Назим. Собственно так было с тех, пор, как Бури перебрался на постоянное место жительства в столицу. Каждое лето он отправлял Назимчика в горы, в родовое поместье. Здесь мальчишка рос на чистом воздухе, на натуральных продуктах и в роли наследника, чудесно осмуглялся под горным солнцем и по осени приезжал домой, набравшись витаминов и солнца. Фаттох неотлучно находился при нем.
В то утро с ним по рации связался старший по охране усадьбы в Астрабаде Камиль. Он был не совсем в себе. Панические настроения подкреплялись собственно Камиля болезненным состоянием. Он путано и в сильной ажитации доложил Фаттоху, что в Астрабаде повальный мор. Много народу уже погибло, все в растерянности и страхе. Выслушав его, Фаттох попытался связаться с Бури. Связаться с боссом не получилось и он решил, что в настоящее время разумнее всего будет затвориться на даче, отрезав все возможные контакты, чтобы зараза не проникла за тяжелые металлические ворота. Потому что главной своей задачей он полагал спасение Назима.