— Ну, ладно, Мариночка. А напоследок еще один сеанс феллацио. Это у тебя получается лучше всего. Потом можешь быть свободна. Завтра тебя доставят в резиденцию. Работа не пыльная. Нуждаться ни в чем не будешь. А губы у тебя хороши. Рабочие губки…
* * *
Насимов стал молчаливым и суровым. Он будто отключил все эмоции. И даже свою главную цель — уничтожить банду и, в первую очередь, Азиза — он определил не эмоционально. То есть, не для того, чтобы выжить. Не потому, что хотел отомстить. Тем более, не из отвлеченного желания уничтожить Зло. От этого он был особенно далек. И если бы его спросили, зачем ему это, он вряд ли смог бы, да и, наверно, не захотел бы отвечать. В нем было какое-то механическое стремление выполнить задачу. Он стал наконечником стрелы в полете. Он нес с собой смерть.
В первую свою вылазку из пещеры, Насимов обнаружил в саду Насыра, повешенного на старой урючине. Он висел неподвижно, облепленный мухами. Почти под его ногами лежала застреленная собака. Насимов отметил для себя, что Насыр умер давно, несколько дней. Тогда же, может быть, или чуть позже бандиты убили и Умиду. Предварительно скопом изнасиловав и поглумившись над дурочкой. Еще разведчик подумал, что Насыр не выдал его. А Умида толком и не знала о тайной пещере.
Насимов не стал хоронить их. Это была бы потеря сил и, кроме того, могло бы выдать его. Он только настороженно огляделся и бесшумно и споро пошел вглубь сада, чтобы выйти по короткой тропе к дороге. Он не думал, правильно ли он движется. Он действовал скорее на подсознании. Сейчас он, даже окажись в незнакомой местности, вряд ли осознавал бы, что ориентировался и двигался бы там, как дикий зверь, бессознательно принимая во внимание, положение солнца, запахи и звуки.
И если бы Насимов стал сознательно планировать свои действия, пытаясь логически понять действия противника, вряд ли смог бы быть точней и правильней. Он просто чуял, где враг и что-то звериное вело его именно туда, где действительно был враг. Все его чувства были обострены. И еще до того, как он почуял их запах, он услышал их голоса и шаги, а еще за некоторое время до этого, по полету беркута, безостановочно барражировавшего впереди на небольшой высоте, он уже знал, где они.
Беркут, неслышно и плавно паривший в небе, казалось бы, был занят своим повседневным делом: выискивал своими сверхзоркими глазами змей, лягушек, мышей и прочую животную мелочь. И по его эволюциям в полете даже очень хороший охотник не смог бы сказать, что тот увидел троих вооруженных людей, движущихся в сторону Астрабада. Но Насимов это знал. И именно в этой последовательности его органы чувств среагировали на бандитскую троицу — сначала он их увидел глазами птицы, потом услышал далекие голоса, затем ощутил в воздухе запах давно немытых тел. Последним включилось осязание: через рукоять ножа, стремительно черкнувшего по горлу невысокого здоровячка, плетущегося последним, затем нож с хрустом пробил грудину повернувшегося на неясный звук за спиной среднего в группе — жилистого, длинного уголовника. Осязание отметило и струю крови, ударившую из разрезанного горла и попавшую на лицо. Человек, шедший первым, в своем гражданском прошлом был неплохим боксером, став потом телохранителем у крупного уголовного авторитета. Он умел двигаться и не паниковать. Но он не привык к автомату. Он слишком долго и неуклюже пытался привести его в нужное положение. Насимов успел ухватить его за руку, потом рывком слегка развернул боксера боком, в прыжке намертво захватил его голову ногами и, падая, резко повернул свое тело вокруг оси и легко сломал бандиту шею. Потом встал, снял с мертвого автомат и собрал запасные рожки. У первого он вынул из-за пояса пистолет, убедившись, что обойма полная. Затем он рывком вытащил свой нож из еще дышавшего второго, вытер клинок об его же гимнастерку и, не оборачиваясь, пошел дальше по дороге. В общей сложности Насимов уничтожил за эти сутки одиннадцать бандитов: две разведгруппы и три поста на ближних подступах к Астрабаду. Одного из них, захваченного на посту, он только оглушил и связал руки. После этого, забив ему в рот кляп и приведя в чувство, отвел от окраины кишлака подальше, на кукурузное поле, где подробно и не церемонясь, допросил. Бандит оказался толковым, старался спасти свою жизнь и рассказал все, что знал.
По дороге назад, к своему логову в пещере, Насимов заставил его еще и поработать. И к пещере Наиль — так звали "языка" пришел навьюченный картошкой и овощами, которые ему пришлось набить в штаны и гимнастерку, превращенные в большие авоськи. Насимов отвел его повыше в горы и задушил. Потом вернулся в пещеру и, молча поев, лег спать.