Делать нечего. Если не я — его, то он убьет меня. Предельно простая формула. И к чертям собачьим философию. Туда же эстетику. Я не умею убивать. Следовательно, не умею этого делать красиво, как профессиональный торреро. Я убью его так, как смогу.
Он тоже устал. Но ярость его не ослабла. Как и желание прикончить меня. Как и уверенность, что он это сделает.
Он опять летит в меня! Но я уворачиваюсь и успеваю сделать выпад.
— Получай!
Уже несколько бандерилий раскачивается в его мощном загривке. И кровь сбегает с холки и орошает песок. Но это только добавляет ему злобы.
Наконец, кто-то сует мне в руки шпагу. Мой последний шанс. И я его использую. Кровь хлещет из ноги, правая рука, пробитая в предплечье, висит плетью. Плевать! Я — левша.
Он уже не несется с неотвратимостью слепого паровоза. Он, тяжко ступая, идет ко мне. Он ослаб от потери крови и усталости. Но он знает это и обо мне. И что ему жалкая шпажонка?!
— Ну, иди же! Иди-и-и!
Он останавливается передо мной, собирая силы для последнего удара. И я вижу, как в глазах его копится смерть. Вот он со-гнул-зад-ни-е-но-ги-при-ме-ри-ва-ясь-к-прыж-ку-Вот-он-на-вел-ро-га-но-на-ка-ко-е-то-мгно-ве-ни-е-уп-ре-див-е-го-я
Д
Е
Л
А
Ю
ВЫПАД!…
Паша (после некоторого молчания, растроганно): Блеск! Это потрясающе! Я уверен, что наше жюри по достоинству оценит ваше произведение. Я думаю, вы первый кандидат в победители нашего конкурса.
Феликс: Знаете, Паша, от награды я, пожалуй, откажусь. Не надо мне ничего. Прощайте.
Паша: Подождите!… Ну, как же это?! Ну, что ж, очень жаль. Я думаю, Феликс вполне заслужил бы первую премию. Но меня радует, что он поднял планку в нашем конкурсе.
Наше время в эфире, к сожалению, истекает. На прощание я хочу, чтобы вы послушали хит от российского певца Витаса. (В эфире звучит музыка.)
* * *
Четверо участников предстоящего совещания сидели в приемной Вершителя в некотором недоумении. Впрочем, недоумевали только трое. Четвертый — главный чекист — сидел молча, с непроницаемым лицом. Он знал, в чем дело. Но делиться своим знанием ни с кем не собирался. Более того, свое знание, понимание причин возникшей заминки он привычным усилием воли загнал на задворки сознания, понимая, насколько это знание опасно, насколько непредсказуемы его последствия.
Недоумение большинства было вызвано непонятной задержкой совещания. Вот уже полчаса они томились в приемной. Что, при почти маниакальном пристрастии Вершителя к дисциплине и пунктуальности, было более чем необычным.
А знал главный чекист следующее: сегодня личный врач Вершителя, а вкупе с ним и главный онколог, должны были сообщить хозяину результаты последних, повторных, анализов. Здесь важно было то, что это были именно повторные анализы.
Чекист вообще полагал, что сегодня совещание, посвященное итогам событий в Ущелье, не состоится. Потому что повторные анализы подтвердили опасения медиков, возникшие еще месяц назад. Еще тогда на стол чекиста легли данные первых анализов. Сам бы чекист ни за что в жизни не смог бы разобраться в этом наборе цифр, непонятных медицинских терминов, если бы не комментарий специалиста, эти бумаги доставившего. В крови Вершителя обнаружился некий дисбаланс, явно показывавший, что начался убийственный необратимый процесс.
— Насколько точен этот диагноз? — осторожно спросил чекист.
— Мы обязаны провести повторные анализы.
— Он знает? — на всякий случай спросил чекист, хотя точно знал, что без его ведома, Вершителю ничего докладывать не станут.
— Нет-нет! — воскликнул специалист. — Ни в коем случае. Кроме того, до проведения дополнительных анализов, мы просто не имеем права информировать об этом пациента.
До чекиста сразу дошло и понравилось это определение "пациент". Впрочем, специалист ничего не заметил. Голова его была занята несколько иным: возможными последствиями болезни "пациента". Впрочем, размышления его протекали в целом в медицинском русле. Иное дело, чекист. О, в его голове сразу стали выстраиваться всякие сложные комбинации. Но в общей картине не хватало нескольких штрихов. Поэтому он спросил специалиста:
— Когда будут известны результаты повторного обследования? И, в случае, если они подтвердят первые анализы, сколько времени отпущено "пациенту"?