Старик оцепенел. Происходящее показалось дурным сном в предрассветный час, бессмыслицей, бредом. На ватных ногах он подошел к ее дому и нажал на кнопку звонка. Тишина. Отогнав от себя дурное предчувствие, Эдвард обошел дом и, встав на булыжник, заглянул в окно. Надежда лежала на полу, корчась от боли и жадно хватая воздух. Ее глаза казались пустыми, а руки застыли на горле. На миг старику показалось, что женщина пытается сорвать кожу, чтобы сделать вдох.
Эдвард свалился c камня. Не помня себя, он побежал по улице. Никого. Он стучался в двери и окна, умоляя Бога послать хоть одну душу в этот проклятый мир. Увидев на улице человека, он побежал со всех ног и чуть не сбил его: «Вызовите скорую, женщине плохо!»
Толчок в грудь, и старик упал на землю. Бессмысленно. Надежда умирает здесь, в нескольких метрах от него, совершенно одна. Взглянув на розоватое предрассветное небо, Эдвард схватился за голову и отчаянно закричал…
Старик проснулся на лавочке, когда санитары зашли в дом. Он не испытывал ни боли, ни страха, лишь пустоту. Вскоре ее вынесли. Безжизненное тело, упакованное в черный пакет, не имело ничего общего с той кареглазой хохотушкой. Сгорбившись, не разбирая дороги от слез, старик побрел по дороге. Его остановил до боли знакомый голос, где-то позади раздался крик:
– Папа!
Сто дней изоляции
Валентина Бурдалёва
vk.com/burdaleva
Да, вирус – это страшно. Но не этого я боюсь.
Дни спутались. Какая разница, какой день недели и время суток, если ты находишься взаперти и остался без работы. Если все, что от тебя требуется, – соблюдать изоляцию. Все только и ждут, когда президент улыбнется и скажет, что мы можем вернуться на свои рабочие места.
Каждый день нас просят сохранять спокойствие, зачитывая рекомендации, как спасительные мантры. Мойте руки. Каждые два часа меняйте маску. Держитесь друг от друга на расстоянии. Если заболели, позвоните на горячую линию и ждите. На улицу выходите в случае крайней необходимости: в магазин, аптеку, если вашей собаке приспичило. И ничего о том, когда это все закончится.
Мама всегда говорила, что ей повезло с сыном. Спокойный мальчик, который однажды стал спокойным взрослым мужчиной, не поддающимся всеобщей панике. Когда начали сметать продукты, я смотрел мультики по кабельному, доедая последние макароны. А когда стало ясно, что карантин – это надолго и что меня отправляют на бессрочные каникулы, даже обрадовался.
Я давно мечтал именно о таком отпуске. По долгу работы мне приходилось мотаться по соседними городам. Так что проваляться месяц перед телевизором с пачкой чипсов было пределом моих мечтаний. Оставалось только набить шкафы и холодильник самым необходимым. И я отдался этому порыву.
Крупы, макароны, тушенка, свежая говяжья вырезка, две бутылки кетчупа, соевый соус, мука, сахар, соль, два больших брикета с рыбой глубокой заморозки, пачка пельменей, молотый кофе, чай, три больших упаковки чипсов и пак пива на двенадцать банок с матовым покрытием. Оставалось докупить свечи, праздничные колпачки и языки-пищалки. И много минералки на случай похмелья.
Не знаю зачем, но я добавил ко всему накупленному пачку карамелек «Солнечные дольки», мармелад «Грин Джус» и зефирные подушки с шоколадной прослойкой «Мемориз». Раньше меня трудно было соблазнить сладкой химией под яркой упаковкой. А сейчас хотелось все это перепробовать.
В последний момент поверх всего я положил две бутылки вина и замороженный торт. Даже стоя перед кассой, выдерживая дистанцию и задыхаясь в маске, я все еще тоскливо поглядывал на прилавки.
Когда полная дама с забавными кудельками пробила все, что едва умещалось на ползущей ленте, я попросил блок сигарет «Карт Рид». Это на тот случай, если мне вдруг станет настолько одиноко, что я решу снова начать курить. Едва ли сигареты могли заменить мне друзей. Но что-то в этом было.
В момент расплаты я попросил продавщицу не называть мне итоговую сумму, а длинный змеевидный чек тут же выбросил в мусор. Вряд ли я мог накупить продуктов на миллион. Ровно столько лежало в моей заначке. Много лет я копил на новый автомобиль, а теперь что? Да к черту все! И уже после того, как вроде бы все купил и готов был уйти, попросил три упаковки презервативов.
Кто-то прыснул позади меня, и я обернулся. На меня смотрели люди в разноцветных масках. Не знаю, зачем мне понадобились эти чертовы презервативы. Ведь я живу один. Возможно, я готов погрузиться на самое дно скуки, где собирался творить безумные, но безобидные вещи. Например, сбрасывать на головы нарушителей изоляции водяные бомбы. Или после быстрого знакомства с красоткой устроить шикарный вирт, представляя себя фонтаном.