Покупатель бумаги нашелъ самое нужное въ своей пустой жизни…
* * *И подумалъ я:
«Теперь ты научишься и брилліанты покупать съ толкомъ, и обстановку выбирать въ настоящемъ стилѣ, и лошадь y тебя будетъ не одна, a двадцать одна, и картины появятся такія, передъ которыми будутъ останавливаться не десятки, a сотни, и во всемъ поймешь ты смыслъ и толкъ… и когда поймешь ты все это, какъ слѣдуетъ — не будетъ y тебя ни картинъ, ни лошадей, ни брилліантовъ, ибо есть справедливость на землѣ, ибо сказано: изъ земли взять, въ землю и вернешься.
Да будетъ впослѣдствіи тебѣ твое сорокарублевое жалованье пухомъ!»
«ПУБЛИКА»
Я сидѣлъ въ залѣ Дворянскаго собранія на красномъ бархатномъ диванѣ и слушалъ концертъ симфоническаго оркестра, которымъ дирижировалъ восьмилѣтній Вилли Ферреро.
Я не стенографъ, но память y меня хорошая… Поэтому, постараюсь стенографически передать тотъ разговоръ, который велся сзади меня зрителями, тоже сидѣвшими на красныхъ бархатныхъ диванахъ.
- Слушайте, — спросилъ одинъ господинъ своего знакомаго, прослушавъ геніально проведенный геніальнымъ дирижеромъ «Танецъ Анитры». — Чѣмъ вы это объясняете?
— Что? Да вотъ то, что онъ такъ замѣчательно дирижируетъ.
- Простой карликъ.
- То есть, что вы этимъ хотите сказать?
— Я говорю — этотъ Ферреро — карликъ. Ему, можетъ быть, лѣтъ сорокъ. Его лѣтъ тридцать учили-учили, a теперь вотъ — выпустили.
- Да не можетъ этого быть, что вы! Поглядите на его лицо! У карликовъ лица сморщенныя, старообразныя, a y Вилли типичное личико восьмилѣтняго шалуна, съ нѣжнымъ оваломъ и пухлыми дѣтскими губками.
— Тогда, значитъ, гипнотизмъ.
— Какой гипнотизмъ?
— Знаете, который усыпляетъ. Загипнотизировали мальчишку и выпустили. Махай, молъ, палочкой.
- Позвольте! Всѣ ученые заявили, что подъ гипнозомъ человѣкъ можетъ дѣлать только то, что онъ умѣетъ дѣлать и въ нормальной жизни. Такъ, напримѣръ, девѣушку можно подъ гипнозомъ заставить поцѣловать находящагося вблизи мужчину, но никакъ нельзя заставить говорить ее по-англійски, если она не знала раньше англійскаго языка.
- Серьезно?
- Ну, конечно.
- Тогда все это очень странно.
- Въ томъ-то и дѣло. Я поэтому и спрашиваю: чѣмъ вы объясняете это?
— Можетъ, его мучили?
— Какъ мучили?
— Да вотъ, знаете, какъ маленькихъ акробатовъ…
Разсказываютъ, что ихъ выламываютъ и даже варятъ въ молокѣ, чтобы y нихъ кости сдѣлались мягче.
- Ну, что вы! Гдѣ же это видано, чтобы дирижеровъ въ молокѣ варили?
— Я не говорю въ буквальномъ смыслѣ — въ молокѣ. Можетъ быть, просто истязали. Схватятъ его за волосы и ну теребить: «дирижируй, паршивецъ!» Плачетъ мальчикъ, a дирижируетъ. Голодомъ морятъ тоже иногда.
- Ну, что вы! Причемъ тутъ истязанія. Вонъ даже клоуны, которые выводятъ дрессированныхъ пѣтуховъ и крысъ и тѣ дѣйствуютъ лаской.
— Ну, что тамъ ваша ласка! Если и добиваются лаской, такъ пустяковъ — пѣтухъ, потянувъ клювомъ веревку, стрѣляетъ изъ пистолета, a крыса расхаживаетъ въ костюмѣ начальника станціи. Вотъ вамъ и вся ласка. A здѣсь — маленькій мальчуганъ дирижируетъ симфоническимъ оркестромъ! Этого лаской не добьешься.
— Значитъ, по вашему, его родители истязали?
- A позвольте! Зачѣмъ бы иначе въ эту исторію вмѣшалось общество защиты дѣтей отъ жестокаго обращенія. Значитъ, ребенка истязали.
— Значить, по вашему выходить такъ: беремъ мы обыкновеннаго миловиднаго мальчика, начинаемъ истязать, колотить его почемъ попало — и мальчишка черезъ годъ-два уже дирижируетъ симфоническимъ оркестромъ такъ, что всѣ приходятъ въ восторгъ?!. Просто же вы смотрите на вещи.
- Виноватъ! Вы вотъ все меня спрашиваете: объясни, да объясни. A какъ вы сами объясняете?
- Что? Вилли Ферреро?
- Да-съ.
- Тутъ если и можетъ быть объясненіе, то гораздо сложнѣй. Послѣднія завоеванія оптической техники…
- Вы думаете — посредствомъ зеркалъ?
- То есть?
- Знаете, зеркала подъ извѣстнымъ угломъ… Фокусники достигаютъ того, что…
— Нѣтъ-съ, это пустяки. A видѣлъ я лѣтомъ въ «Акваріумѣ» механическаго живописца. Маленькій человѣкъ, который собственноручно портреты съ публики писалъ. Представьте себѣ, я узналъ, какъ это дѣлается: онъ соединенъ электрическимъ проводомъ съ настоящимъ живописцемъ, который сидитъ за кулисами и рисуетъ на другой бумагѣ. И что же вы думаете! Устроено такъ, что маленькій живописецъ геніально точно повторяетъ всѣ его движенія и рисуетъ очень похоже.