– Я фделаю фcе.
– Конечно, сделаешь. За такое бабло, сдается, ты роту армян обслужишь и от счастья разрыдаешься, – непонятно выразился русский, весело щурясь на Райерсона. – Да на, держи, не косись. Это я так, посмотреть хотел. «Загадочни рюсски душа», знаешь ли… На пиво тебе. Любишь пиво, Джонни?
– Да, – ответил Райерсон, пиво недолюбливающий.
– Молодец. Слышь, Джонни.
– Фто?
– Я не буду ставить тебе конкретной задачи. Что мне надо, ты понимаешь. Понимаешь?
– Да.
– Ну-ка, скажи мне. Раз понимаешь.
– Ты хочеф унифтофить бейф… бафу?
– Точно, Джонни. И ты мне нужен. Consulting.
Ты будешь стараться, чтоб у меня не было потерь. Стараться – знаешь слово? Тебе ведь осталось только уйти. Да, Джонни?
– Да, – уже привычно вытянулся Марк. – Я буду ф-фт…
– Не шипи, я понял. Если я не потеряю людей, ты уйдешь. Я покажу тебе куда и как. Я дам тебе то, с чем ты дойдешь. Ты понимаешь, что я тебе говорю, Джонни?
– Да.
– Ты веришь мне?
– Верю.
– Тогда ты мне поможешь перебить всех. И не потерять ни одного.
– Это… Это невофмофно. Фыкф хандрид… Фыффот ин бэйф… на бафе…
– Знаю, Джонни. Поэтому старайся, думай, как дело сделать. – Выдержав длинную паузу, Ахмет добился, чтоб Райерсон проникся фактом – он в трубе, из которой есть только один выход.
– Я понял, – кивнул Райерсон.
– Ну все, – поднялся русский, – пошли. Готовь приветствие, ща к народу выйдешь. Которому ты, бля, свободу принес…
– Интересно, приведет хоть такого же?
– Тут вернется, и уже хорошо.
– Да, че-то он больно уж круто подписался.
– Серег, а ты че думаешь? Че молчишь?
– Он всегда делает то, что сказал. Сказал – приведет, значит, приведет.
– Ну…
– Да. Солнце-то уж, вон, показалось.
– И главное – как? На блоке че, думаешь, начальство часто бывает? Хы, щас. Начальство, оно в штабах все больше.
– Да я и говорю, что просто одного оттель привести – уже хоть к Герою представляй. Просто сходить-вернуться уже реальное дело, а взять ихнего начальника, хоть самого завалященького, да вернуться… Не.
Как же тяжело. Это, наверное, тяжелее всего – подписаться за другого. И сидеть ждать. Сережик едва сохранял мрачно-решительный вид, но в животе было пусто и холодно, а руки крупно дрожали. Сроки прошли… Да чтоб я, да хоть раз… – скрипел зубами молодой Хозяин, зарекаясь на будущее выпускать из своих рук инициативу. – …Сука, Старый, развел, блядь, как дурачка… «Ждите там, к рассвету приду…» Вон, блядь, солнце уже все вылезло… «К рассвету…»
Едва раскрывая рот, чтоб что-то отвечать мужикам, Серега лихорадочно считал варианты – как быть, когда солнце станет желтым и надо будет отвести людей обратно. Ведь это все. Конец. Из-за Старого он автоматически становится никем, теперь его сможет послать любой. Или вообще замочить, если начать строить…
– Э, але, гараж! – На крыше захрустели мерзлым железом шаги караульного. – Идут!
Толпа, устроившаяся в целой половине домика кладбищенского сторожа, зашевелилась.
– Губа, эй! Че «идут»?
– Ведет, что ли?
– Ну ни хуя себе…
– Так, на месте! – звонко осадил дернувшихся Сережик, не веря своему счастью. – Куда, бля!
Выскочил на улицу, автоматически беря на карандаш буркнувшего вслед что-то неодобрительное… Старый, сука! Идет! Где ж тебя, гада, носит! Я тут чуть не ебнулся, гад ты!.. Дернувшись сперва побежать навстречу, Серега осекся и спокойно встал у березы, привалясь к ней плечом: похоже, помощи Старому не требовалось… А хозяйка-то… Ишь ты, не как эти, тоже старый. Может, впрямь какой начальник… И главное, не шугается Старого. Странно…
– Старый! Че так долго! – не зная, что сказать, выпалил Серега приблизившемуся Ахмету, косясь на пыхтящего Райерсона.
– Нормально, – отдуваясь, буркнул Старый, толкая пленного к разбросанному близким взрывом углу домика. – Заходи, Марк. Встреча с трудовым коллективом.
Мужики угрожающе загудели, пропуская Райерсона внутрь своего кольца. С разлохмаченных балок на крыше спрыгнул Лесхоз, засуетившись у свободной стены, где Ахмет с ночи приказал прикрутить лямки для растяжки языка.
– Вот, готово все, э, Ахмет, ноги сюда вот, руки сюда…