Ну, знаете, если я выберусь.
Гарантии этому не было.
И я не был пессимистичным, просто честным.
В этот момент шансы были действительно неизвестны. Было слишком много вариантов.
Она собиралась открыть клетку, чтобы покормить меня, если вообще планировала кормить? В отличие от хитроумного комбо тюремного унитаза и раковины, клетка, в которой я сидел, не обладала щелью, чтобы просунуть поднос. Но, может быть, если она планировала меня кормить, эта еда будет достаточно маленькой, чтобы пролезть между прутьев.
Собиралась ли она в какой-то момент войти в клетку, чтобы ввести мне больше яда, чтобы связать меня и сделать со мной то, что хочется?
Или, может быть, она могла просто выстрелить в меня этим дерьмом со своей стороны клетки?
Чем лучше она была как преступник, тем меньше у меня было шанса выбраться.
Если она придёт одна и откроет клетку, я выберусь.
Если она вообще не откроет клетку, я не знал, какой будет моя судьба.
Скорее всего, будет много пыток и чертовски грязная смерть.
По правде говоря, по справедливости мира это было бы довольно подходяще.
Собственно, я не хотел умирать, но не стал бы большой потерей для мира. Чёрт, единственными людьми, которые вероятнее всего заметят это, были люди вроде Джаззи и Барретта, которые просто привыкли меня видеть. Потому что у меня не было ничего и близко напоминающего дружбу, отношения или семью. Отчасти потому, что я был истинными одиночкой. Но, возможно, по большей части я знал, что любой связанный со мной человек окажется в опасности.
Я не собирался никого за собой тянуть.
И, честно говоря, я сделал много чего хорошего за свою жизнь. Может, я делал это тёмным и грязным способом, но конечный результат был тем же. Я убирал с улиц хищников.
Не будет трагедией, если я умру именно так.
Но, стоит сказать, я собирался бороться.
Как только моя милая надзирательница появится снова.
Глава 3
Эван
Я захлопнула дверь в подвал, поднимаясь по узкой, изношенной временем лестнице, переступая по две ступеньки за раз. Мои каблуки издавали отчаянный стук, я нуждалась подняться над землёй, нуждалась в воздухе, который не был затхлым, нуждалась в паре минут, чтобы взять себя в руки.
Не то чтобы там я сорвалась.
На самом деле, я гордилась тем, как хорошо держалась.
Похищения не были моей сильной стороной.
Яды? Ну, этому я научилась на коленях у отца. Двадцать с лишним лет изучения того, какой что делает. Я была ходячей энциклопедией ядов. Стоит сказать, я не занималась отравлением людей, как мой отец; я просто знала факты.
Конечно, я знала, что делаю, но всегда имелись факторы, которые могли испортить исход. Например, ранее существующие условия, уровень паники и последующий адреналин, который может почувствовать человек, иногда влияло даже то, какую еду они ели (или не ели) в тот день. От возможных вариантов моё сердце колотилось в груди, с момента введения яда и до того, как эффект наконец начал проходить, в подвале.
Поднявшись наверх, я вырвалась прямо за боковую дверь, прижимаясь спиной к стене здания и делая долгий, медленный вдох, достаточно глубокий, чтобы почувствовать в груди жжение.
Я пыталась сказать себе, что тяжёлая часть позади.
В смысле, я наблюдала за ним неделями, прячась в этих богом забытых, наполненных медведями лесах, пытаясь разобраться в его движениях, когда может быть лучше напасть на него. Затем мне пришлось стукнуть его по голове и накачать наркотиком. А затем, что доказывала кричащая боль мышц моей руки, пришлось тащить его в лес, где была припаркована машина. Затем нужно было снова вытащить его из машины и вниз по лестнице, в подвал.
Но невозможно было убедить себя, что отсюда всё покатится вниз.
Потому что теперь мне нужно было его допросить.
А затем убить.
Так что, да.
Я была на этом моменте.
Поэтому сердце в моей груди трепетало как крылья колибри. Поэтому всё моё тело было покрыто холодным потом. Поэтому мне нужно было на какое-то время убраться подальше от этого пресловутого Люка.
Не знаю, чего я ожидала, когда наконец присмотрелась к нему поближе.
Видите ли, пока я преследовала его, он был твёрдо предан своим чёрным худи, с практически всегда надетым капюшоном. Я уловила только мелкие проблески его черт. Даже недостаточно, чтобы разглядеть его со своего расположения.
Я ожидала лицо такое же уродливое, как его душа.
Полагаю, зачастую так и не работает.