— Что этот человек делал до неё…
Уф.
Чёрт.
Мне хотелось вырвать сердце из его груди и выжать из него всю жизнь.
Он не так уж ошибался.
Хоть я не мог найти никаких настоящих доказательств в интернете, так как события предшествовали большей части даркнета, там были истории про мужчину, похожего по описанию на Алехандро. Ритуальное, садистское насилие. Долгие, растянутые пытки, которые оставляли женщин полумёртвыми и обычно полностью выжившими из ума.
— Знаешь, он заставил меня согласиться заботиться о ней, если с ним что-то произойдёт.
— Заботиться о ней не значит убить её к чёртовой матери, недоумок.
— Эту фразу можно интерпретировать по-разному, придурок.
— Почему мышьяк? Почему было просто не убить её, когда она приезжала за вещами? Оу, — произнёс я, кривя губы.
Да уж.
Для большинства чокнутых, как Ларри, акт убийства был сексуальным. Самое насилие было властью. От убийства у них твердели члены. Одна женщина, за которую его посадили, была изнасилована неизвестным предметом. Готов поклясться жизнью, что он дрочил на трупы, прежде чем их закопать. Он не хотел убивать Эван своими руками, потому что она была не в его вкусе.
Полагаю, это чёртово благословение.
— Какая к чёрту разница? Он мёртв. Она переехала. Зачем убивать её сейчас? Почему не десять лет назад?
Он отвёл взгляд, отказываясь отвечать.
Я ненавидел таких ублюдков, которые заставляли меня играть в догадки, читать язык их тела, выяснять всё самому.
— Что? Потому что Алехандро увидел бы у неё симптомы? В конце концов вышел бы на тебя? — я выдохнул. — Немного жаль, что он не удостоился этой чести. Я ненавидел этого ублюдка, но он по-настоящему тебя помучил бы.
— Что? А ты нет?
— Обычно я убиваю довольно быстро и сухо. Мешок на голову. Нож по горлу. Просто, правда. Видишь ли, я не больной ублюдок, который кайфует от того, что причиняет кому-то боль. Я просто хочу избавить мир от больных психов, таких как ты. Обычно я даже даю выбор. Можно пойти к копам или умереть.
— Но у меня нет такого выбора.
— Нет. В смысле, зачем, чтобы ты мог в защищённой тюрьме сидеть до смерти? Это не так уж далеко. Ты сколько весишь? Далеко за сто пятьдесят. У тебя, должно быть, повышенное давление, холестерин, и мне не хочется думать, как выглядят твои артерии. Твои щиколотки и икры размером с чёртовы арбузы из-за задержки воды. Почечная недостаточность. Тебе всё равно не так долго осталось. И хоть может быть достаточно поэтично, если ты застрянешь в клетке и будешь дышать воздухом, который постоянно воняет дерьмом, будешь есть еду государства, которую так ненавидишь, боюсь, ты не сможешь это выбрать.
— Потому что эта сучка принадлежит тебе.
Я выдохнул.
— Не хочется тебя расстраивать, но мы в Америке. В двадцать первом веке. Больше никто никому не принадлежит. Но пока она не устанет от меня, да, я с ней. И даже если она устанет от меня, мне всё равно не плевать на неё. Видишь ли, так работают нормальные, здоровые отношения. Я знаю, что это понятие для тебя незнакомо.
— Верно, я должен слушать советы какой-то тощего маленького хакера.
Боже.
Он был мудаком.
Не беря во внимание его прошлое насилие и желание убить Эван, мне хотелось его убрать. Просто за то, что он несчастное существо. Слава богу, он жил на своей огромной ферме и не часто беспокоил людей своим ужасным характером.
— Ну и что теперь, маленький засранец? — спросил он, совершенно не беспокоясь из-за того факта, что он связан, и вся власть очевидно у меня.
Но у меня было ощущение, что это всё напускное.
Он привык иметь власть.
Отсутствие этой власти, должно быть, съедало его изнутри.
— Я должен взять это дерьмо, — произнёс я, потянувшись за гербицидом, настолько накаченным мышьяком, что я переживал даже прикасаясь к контейнеру. Он использовал это вместе со снятым с производства (из-за уровня мышьяка) деревом, чтобы сделать Эван разделочную доску. — И влить тебе в горло. До последней капли. Затем ты можешь медленно и болезненно смотреть, что в итоге сделал бы с Эван. Но я не хочу, чтобы твой зад и дальше глотал этот воздух. Так что… мы сделаем всё быстро.
Ну, не совсем быстро.
Перерезать ему горло было бы самым быстрым маршрутом.
Но ещё и самым грязным.
Я полностью осознавал, что мы находимся в амбаре, полном соломы и оборудования. Убираться было бы тяжело и раздражающе, мягко говоря, если повсюду будет кровь.
Значит, оставался мешок.
И это было не быстро.
Отсутствие возможности дышать довольно ужасает.