Нельзя было медлить, нельзя было тянуть, никакой мягкости и нежности.
Для нас обоих прошло слишком много времени.
Нам обоим нужно было освобождение, равно как нужно было дышать.
Так что мы трахались.
Жёстко.
Быстро.
Громко.
Думаю, она совсем забыла о существовании человека по имени Барретт Андерсон, не говоря уже о том, что он был в доме.
Потому что к тому времени, как её киска крепко сжала мой член, говоря мне, что ещё один толчок приведёт её к оргазму, она была на грани крика.
Я опустил руку между её бёдер, прижимаясь к её клитору, входя всё глубже, зная, что этот толчок отправит нас обоих в забвение.
Пока я думал об этом, у неё перехватило дыхание, и её киска начала сильно пульсировать.
Я давил всё глубже, кончая с её именем на губах.
И как только к ней вернулся голос, она тоже выкрикнула моё имя.
Мы оба упали на кровать, пытаясь отдышаться. Я вытянул руку, чтобы прижать Эван к своему телу, пока она слегка тряслась от последствий оргазма.
— Да, пространство определённо не было нужно, — сказала она, прижимаясь ближе, говоря одновременно весело и мечтательно.
Спасибо богу за это.
Я не понимал, как сильно мне нужно было это услышать, пока она это не сказала. С уверенностью. И, может быть, с небольшой примесью секса в голосе.
— Рад это слышать, — сказал я, сжимая её, а затем перекладывая с себя на кровать, чтобы встать.
— Как ты сейчас ходишь? — спросила она, заставляя меня обернуться с огромной улыбкой, моя гордость наслаждалась этим маленьким поднятием самооценки.
— Куколка, я был в дороге весь чёртов день. Кажется, ты накрывала на стол, когда я приехал.
— Понятно, — произнесла она, садясь и собирая свою одежду, с озорной улыбкой. — Потрахаться с тобой и покормить тебя. Это всё, чего ты от меня хочешь, да?
— И близко нет, — сказал я, глядя на неё твёрдым взглядом, отчего её взгляд стал чуть более мечтательным, прежде чем я схватил свою одежду и пошёл в ванную.
— Где Барретт? — спросила Эв через минуту, встречая меня в коридоре, полностью одетая, разве что лифчик забыла. И, эй, я был рад всему, что облегчало мне доступ к её телу. — И Диего?
Мы вышли в столовую, где увидели пустую тарелку Барретта, но рядом лежала записка.
Впервые, она была написана не на польском и не шифром.
«Диего определённо травмирован вашим «воссоединением».
Мы в офисе.
— Б и Д»
— Он всё продолжает похищать мою птицу, — сказала она, качая головой, и пошла накладывать еду нам обоим.
— Думаю, пора принять, что Диего больше не твой. Теперь ты делишь опеку с Барреттом.
— Я была бы раздражена, но он каким-то образом научил его делать дела только на стойке. А это чёртово чудо. Так что пусть крадёт его сколько хочет.
Эван села рядом со мной и потянулась за вилкой.
Я поймал её руки, замечая, что она наконец стёрла обдёрнутый лак. Я провёл большим пальцем по её ногтю, от середины и до низа всё ещё тянулись линии, но свеже-отросший ноготь был чист.
— Сыпь тоже прошла, — добавил я, подразумевая сыпь на её груди.
— И я чувствую себя лучше, — призналась она, сжимая мою руку. — Не думаю, что я понимала, как мне плохо, пока это не прекратилось. За это нужно благодарить тебя, — сказала она, её взгляд смягчился. Затем она сделала что-то чертовски проклятое. Она наклонилась и прижалась к моей руке, положив голову мне на плечо. — Мне нужно благодарить тебя за многое, — добавила она.
— Эв… — произнёс я, пытаясь стряхнуть странный дискомфорт, который чувствовал внутри, принимая её благодарности.
— Если бы не ты, я всё ещё ездила бы по свету с серийным насильником. Я не знала бы, что он не мой отец. Я бы не нашла свою мать. Я не знала бы, что меня травили.
— В конце концов ты бы это выяснила, Эван.
— Что? Когда у меня отказали бы почки или развился рак? Боже, прими комплимент.
На это я улыбнулся, кладя голову ей на макушку.
— Хорошо, я его приму, — согласился я, чувствуя себя неловко.
— Знаешь, что? — спросила она после долгой тишины.
— Нет, что?
— Думаю, я тебя приму.
Эпилог
Эван
10 дней
Ох, слава богу, фильмы.
Ладно. Я имела в виду, что фильмы были отличные и всё такое.
Но Люк был крайне настойчив в желании исправить моё удручающее «кинематографическое образование».