— Был, — произнёс я, вторгаясь в её личное пространство, так что ей пришлось ещё больше откинуть голову назад. Моя грудь коснулась её груди, но Екатерина не отступила, и её выдержка была столь же восхитительной, сколь и безрассудной. — Твой отец был сенатором. Теперь он мёртв, убит такими же людьми, как я. Если представится шанс, они убьют и тебя тоже. — Я провёл большим пальцем по её щеке. — Я — единственное, что сейчас поддерживает в тебе жизнь, милая моя, так что будь хорошей девочкой и иди наверх. — Я кивнул в сторону Льва, который шагнул вперёд и жестом пригласил её следовать за ним.
Она заколебалась, очевидно, раздумывая, разумно ли спорить.
— Быстрее, голубушка, — прошептал я. — Пока твоё неповиновение не навлекло на тебя наказание, о котором мы говорили.
Я увидел момент, когда она решила сразиться в другой раз. Екатерина выпрямилась и повернулась ко Льву. Царственная, как королева, она последовала за ним к подножию парадной лестницы и поднялась наверх, бесшумно ступая босыми ногами по ступенькам. Её тёмные волосы блестели в свете люстры, а гладкие мускулы на длинных ногах напрягались, когда она поднималась.
До завтра, Катя.
Потому что я не сомневался, что наша битва начнётся утром. Но сейчас ей нужен был отдых.
И мне нужно было помнить, что она находилась у меня дома на хранении, но определённо не принадлежала мне.
Глава 3
Екатерина
Я проснулась в незнакомой постели в комнате, залитой солнечным светом. Какое-то мгновение я понятия не имела, где нахожусь.
Затем всё вернулось на круги своя. Мой отец был мёртв, и он отдал меня Братве.
Прежде чем я успела пошевелиться, дверь открылась и вошла пожилая женщина в униформе горничной. Она окинула критическим взглядом моё полностью одетое тело и быстро заговорила по-русски.
— Меня зовут Юлия. Мистер Тургенев хочет, чтобы ты приняла душ и спустилась позавтракать.
Я села и откинула волосы с лица.
— Я не голодна.
Она посмотрела на меня пустым взглядом человека, который не понимает иностранного языка.
Я вздохнула и перешла на русский.
— Спасибо, но я не голодна.
— Он сказал, что ты так скажешь. Он велел мне передать тебе, что, если ты не спустишься вниз через двадцать минут, он сам за тобой поднимется. — Она кивнула в сторону шкафа. — Там есть одежда для тебя, и всё необходимое должно быть в ванной. — Ещё раз кивнув, она повернулась и ушла.
Я смотрела ей вслед, чувствуя, как во мне закипает гнев. Он поднимется за мной? На меня нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Роман Тургенев не был приятным человеком. Ни один босс Братвы в мире не был добрым или деликатным. Когда он схватил меня за подбородок, я почувствовала, что он сдерживает себя, демонстрируя мне лишь малую толику своей силы и давая понять, что в любой момент может проявить ещё больше. И когда он провёл большим пальцем по моей щеке в прихожей, нежность его прикосновения резко контрастировала с обещанием жестокости в его мощной груди и плечах.
Так почему же мой отец отдал меня ему?
Слёзы навернулись мне на глаза. Никто не мог выжить после того взрыва. И всё же мой отец остался. Он знал, что его убьют.
Это не имело смысла. Он потратил всю жизнь на то, чтобы разбогатеть и сделать политическую карьеру. Когда мне было семнадцать, на него даже было совершено покушение. Один политический активист пришёл в ярость из-за законопроекта, который он спонсировал, и ждал у его кабинета с пистолетом. Пуля задела позвоночник моего отца, но ему повезло. Всего через три недели он вернулся в сенат и отдал решающий голос за принятие законопроекта, из-за которого его чуть не убили.
Но этот инцидент, по понятным причинам, сделал его параноиком в вопросах безопасности.
«Я потерял твою мать, когда ты была ещё младенцем», — сказал он мне. «Я не вынесу, если потеряю и тебя тоже».
Поэтому он нанял охранников, которые сопровождали меня в школу и обратно, пока я не закончила ее. Он хотел сделать то же самое, когда я уезжала в колледж, но администрация Колумбийского университета была не в восторге от этой идеи, и он уступил.
Но он беспокоился. Иногда я подозревала, что он даже вмешивался в мою социальную жизнь. Каждый раз, когда я с кем-то сближалась, отношения, казалось, прекращались без предупреждения. Разочарование не начинало скрывать это, особенно по мере того, как проходили годы, и я жаждала связи — и страсти. Мои руки и активное воображение были хороши в одинокий пятничный вечер, но я хотела большего. Я хотела сильных рук, твёрдых губ и прикосновения чьей-то кожи к моей.
Однажды я была близка к этому, когда сексуальный парень из моей учебной группы в Колумбийском университете поцеловал меня возле кафе. Его глаза обещали нечто большее, и мы планировали поужинать вместе на следующий вечер.
Пока на следующее утро он не прислал смс, в котором утверждал, что слёг с гриппом на сутки.
Двадцать четыре часа превратились в неделю уклончивых сообщений и, наконец, в молчание. Он так и не вернулся на занятия. Когда я спросила отца об этом, он отшутился.
«Ты думаешь, я выгнал парня из Колумбийского университета, потому что он хотел встречаться с моей дочерью? Скорее всего, он не смог оплатить обучение. В таком случае, тебе всё равно лучше найти кого-нибудь другого».
Я ему не поверила, но доказать ничего не смогла, так что оставила эту тему. После этого я никогда не недооценивала, как далеко он зайдёт, чтобы уберечь меня от беды.
Вот почему мне было так трудно поверить, что он толкнул меня в объятия русской мафии.
Так что, возможно, мне не стоит в это верить.
— В этой истории есть что-то еще, — пробормотала я, спуская ноги с кровати.
Полчаса спустя я спустилась по лестнице и обнаружила, что Юлия ждёт меня.
— Сюда, — сказала она, не дожидаясь, пока я последую за ней. Поскольку мне больше некуда было идти, я последовала за ней, двигаясь по просторному и роскошному дому. Прошлой ночью я мельком увидела его великолепие, но при дневном свете он оказался еще более потрясающим, чем я думала. Кем бы ни был Роман, он явно был богат – возможно, даже больше, чем мой отец.
Мы вошли в столовую, где во главе стола сидел сам мужчина, одетый в другой дизайнерский костюм. С ним сидели вчерашние мужчины. Там был и третий мужчина, который оторвался от ноутбука, на котором печатал.
— Мы закончим с этим позже, — сказал ему Роман. Мне он сказал: — Катя, ты опоздала на десять минут.
Я стояла в дверях, чувствуя, как мурашки бегут по коже от стольких устремлённых на меня взглядов. Он говорил по-русски, но я ответила по-английски.
— Мне нужно больше двадцати минут, чтобы собраться.
Как бы то ни было, мне пришлось заколоть волосы и привести себя в порядок так быстро, как только могла. Благодаря регулярным процедурам восковой эпиляции я могла не бриться, но была слишком бледна и измучена, чтобы не обращать внимания на косметику, которую нашла в одном из ящиков ванной. Как и говорила Юлия, в шкафу нашелся целый ряд одежды моего размера, вплоть до ночных рубашек и нижнего белья. Я схватила первую попавшуюся одежду, и по моей коже пробежал жар при мысли о том, что Роман покупает мне бюстгальтеры и трусики.