Бледный, как поганка, китаец стоял посреди комнаты. Увидев Влада, он высоко поднял руки и опустился на колени:
— Стрелять не надо! — залепетал. — Моя не виновата!.. Моя хозяина не убивала!..
Влад поднял его за волосы:
— Кто его? Говори, быстро!
— Много люди приезжала, пять люди приезжала!.. — выбросил китаец пятерню. — Долго Зарицкая говорила, потом стреляй из кабинета!.. Моя погребе прятался!..
Влад отшвырнул его в угол, как кутенка, но до двери дойти не успел: за забором взвизгнули тормоза, захлопали дверцы, топот бегущих ног рассыпался по периметру.
«Мехов! — зычно крикнул кто-то в мегафон. — Подними руки вверх и выходи! Ты окружен, сопротивление бесполезно!..»
«Ловушка!» — понял Влад. Что-либо предпринимать было поздно: двор наверняка контролировали снайперы — каждое окно и дверь. Однако во двор почему-то никто не входил.
«Мехов! Даю пять минут на размышление!.. Гарантирую жизнь!..»
«А еще „белий булька, шнапс и много руссишен женщин“, — мысленно закончил Влад тираду. — Зарекалась свинья говно жрать!»
Время пошло. Шаги, моторы, голоса смолкли, наступило пятиминутное затишье. За всеми окнами было не углядеть: не исключено, спецназовцы (или кто там?) перемахнули через забор с обратной стороны и поджидали у гаража. Через пять минут они бросят в окно газовую шашку и возьмут его тепленьким, в слезах и соплях. Знакомые варианты, игранные!
Влад сорвал с себя куртку, швырнул китайцу:
— Одеваться! Шнелль! Как тебя там?.. Китаец попятился, замотал головой:
— By одеваться нет?.. By одеваться…
— Ну?! — направленный ствол возымел действие. Путаясь в рукавах, китаец надел-таки куртку; Влад собственноручно напялил ему на нос свои очки: — Добежишь до машины, понял?! Быстро беги! Заведешь, подгонишь к крыльцу и откроешь дверцу!
— Не понял, не понял! — клятвенно заверил китаец.
Влад схватил его за воротник, подтащил к двери. На машину он, конечно, не рассчитывал — китаец скорее всего и водить-то не умел: маневр должен был отвлечь внимание снайперов секунд на пятьдесят, и тогда…
— Пригнись — и бегом! Бегом, холуй, слышь?! — прошипел он китайцу на ухо и, не дожидаясь ответа, толкнул ногой дверь.
Как он и ожидал, китаец понимал больше, чем хотел показать: почему-то положив ладони на затылок, пригнулся и опрометью бросился к «Мерседесу». Результатов «эксперимента» Влад дожидаться не стал, рванул створы окна, выходившего на реку. С улицы что-то кричали, но разбирать было недосуг. Он поставил ногу на подоконник и, с силой оттолкнувшись, прыгнул на траву головой вперед. Двух кувырков хватило, чтобы оказаться возле густого кустарника вдоль забора.
Здесь его и застал взрыв — сильный взрыв, от которого вздрогнула земля и горячая тугая волна ударила по перепонкам. Еще не сообразив, в чем дело, Влад упал, перекатился и втиснулся между кустами и изгородью. Из укрытия видел: на том месте, где стоял «Мерседес», вздыбилась земля, и обломки машины, падая с небес, грохотали о дворовые постройки. Еще через несколько секунд отовсюду послышались команды, крик, с забора посыпались, хлынули в ворота люди в камуфляже и бронежилетах.
«Сволочь! — понял Влад замысел Зарицкого. — Чисто „гэбэшная“ работа. Покатался бы я на „Мерседесе“!.. Никто бы тогда не доказал, что не я укоцал старика…»
Не оглядываясь, он пополз на четвереньках вниз, к реке. У самого берега, где дощатая изгородь заканчивалась и к столбам была приколочена металлическая сетка, выбил ногой широкую доску, вылез наружу. Позади на пригорке стояла «Волга», возле нее никого не было, однако возвращаться Влад не стал — спустился к реке и, войдя в воду, поплыл на противоположный берег, отделенный от города лесным массивом.
27
Весть о смерти Панича распространилась со скоростью звука. Бойня во дворе его дома дала пищу для размышлений и кривотолков одним, обрубила опасные связи других, но в целом город замер, не то напуганный взрывом, не то — в ожидании больших перемен.
Полковник Зарицкий проснулся знаменитым, что никак не входило в его планы, но утренние газеты наперебой галдели о слаженной работе оперативников УВД и УФСБ под его руководством, благодаря которому «удалось в считанные дни покончить с одной из самых опасных и кровавых ОПГ на Урале».
Пока газетчики пребывали в эйфории от обилия сенсационных материалов, Кормухин и Рутберг засекретили материалы следствия; не считаясь с усталостью, они торопили экспертов (звонки и депеши из Москвы, продиктованные кем-то влиятельным без имени и должности, заставляли «ковать железо, пока горячо»), понимая, что успех операции эфемерен, что смерть Панича — отнюдь не следствие мафиозной разборки, а чья-то воля, и, может быть, именно сейчас все и начнется. Рокировка была очевидной — одна финансово-промышленная группа сменяла другую, и та и другая далеки от непосредственного участия в перестрелках, и скорее всего никто из подлинных их представителей отродясь не бывал в Краснодольске. И даже сам Мещанинов, по всему, был лишь инструментом в умных руках жаждущих власти, денег или реванша политиков, а Краснодольск — одним из десятков или, может быть, сотен городов, в которых они собирались утвердиться.