— Сереж, лежи спокойно.
Блин, какой голос-то знакомый… «Сереж?!»
— И кончай косить, говорю.
Сережик резко садится, ощупывая правую щиколотку — там? Там! Не нашел! Подымает глаза на мужика и замирает с открытым ртом; в голове у него мелькает — попал. И, кажется, куда серьезнее, чем казалось.
Ахмет, видя, что зрачки у парнишки затопили всю радужку, нарочито спокойно сообщает:
— Не бойся, я живой человек.
Какое-то время Сережик не реагирует, но потом что-то прорывается, и он, неожиданно для себя, бросается и хватает единственного знакомого с детства человека за жесткую ткань разгрузки. Горло перехватывает, и из груди толчками лезет прерывистое всхлипывание. Рука Ахмета, мягко опустившаяся на затылок, окончательно добивает его, и он, наплевав на все репутации, в голос воет, размазывая сопли по натовскому зимнику.
— Только трекни кому. Слышь, Ахмет? Реально говорю, хоть через сто лет кому скажешь — зарежу, — через несколько часов, пыхтя под тяжестью вязанки наломаных косяков, старательно запугивает Сережик.
— Резал один такой… — мрачно хмурит брови Ахмет, в душе изнывая от хохота, — щас, еще ходку сделаем, покажу че с ним стало.
В электрощитовой торец стены завален аккуратными пачками разнокалиберного бруса. В принципе, уже давно столько не надо, но Сережику еще жить.
Пусть уж будет, без меня-то он на больничку не сунется.
Сережик тащится от топливного изобилия и постоянно шарит по сторонам настороженным взглядом.
— Ахмет, а Этих точно нет поблизости?
— Точно, — уверенно отвечает Ахмет, косясь на оживленную площадку перед реанимацией, мимо которой они с Сережиком подымаются за последней ходкой.
— Слушай, а почему так? Скажи честно.
— Че — «так»?
— Ну вот, мы с тобой тут ходим, и ниче.
— Они как твою заточку увидят, так и сваливают, пока до нехорошего не дошло, — с самым серьезным видом отшучивается Ахмет.
Сережик надувается и замолкает. На шестом Ахмет толкает Сережика плечом к повороту на этаж.
На самом деле, надо показать — чтоб совсем не расслабился.
— Видишь?
— Ой бля… Ахмет, а как же…? Че, он совсем тупой, что сюда пришел?
— Они его пригнали сюда, двое. Подцепили и привели. Уже на этаже он их увидел, и побежал.
— Н-да, недалеко убежал… А ноги-то как будто отрезаны.
— Это я уже. Берцы-то, что на тебе…
— А-а. Ахмет, пошли отсюда, а? Че-то стремно мне тут без ствола.
— Пошли, «без ствола»… Много ты тут навоюешь, стволом-то…
13
Сережик здорово обременил привыкшего к одиночеству Ахмета, но возиться с ним было не то что приятно, но ему казалось, что так можно хоть копейку, но скинуть с согнутых долгом плеч. Не слушая внутренний голос, настойчиво тянущий его поскорее взорвать двустворчатые двери с кормушкой, Ахмет развел на галерее второго яруса костер, выдернул из-под кучи имущества одеяло и поднялся наверх за собакой, оставив Сережика, восхищенно терзающего новую трофейную винтовку.
Возвратившись и накормив пацана, пододвинул кофр и задумался — как обращаться с вражьими припасами, он имел самое отдаленное представление. Все его знания на эту тему ограничивались тупо проспанными двумя часами в конце подготовки.
Да, когда меня вышибли? Как раз начали про это читать… Ладно, по аналогии разберусь.
Вражьи заряды и средства взрывания поразили своей непродуманностью и неудобством — казалось, что все подрывы янки производят исключительно электроспособом. Мало того, что для снаряжения шашек, имеющих гнезда, применялись совершенно идиотские адаптеры-переходники, в кофре не нашлось ни одного кусочка огнепроводного шнура, и ни одного капсюля-детонатора для огневого способа. Повертев в руках бесполезные электродетонаторы, Ахмет решил рвать дверь по-душмански — тупо и некрасиво. Сразу отложил в сторону скользкий серебристый М112 — ну его, не хватало еще нанюхаться С4 в закрытом помещении; и поставил между колен зеленый картонный брусок с жестяными донцами. Аккуратно срезав кусачками завальцовку, обнажил мыльный торец шашки с кремовым кружком тетрила вокруг запального гнезда.
Вот это другое дело. Так, детонатор щас из электрического сделаем обычный, а шнурок — не проблема.
Разорвав цветастую футболку, Ахмет выкроил длинную узкую полоску и разрядил несколько патронов. Дорожка, завернутая в тканную трубочку, перехватилась мягкой медной проволокой — осталось надеть капсюль.