– Первый, иди сюда, – прохрипел я, все-таки сменив личину и с трудом откашлявшись. Горло, как в самый первый раз, саднило, говорил я с трудом, зато одежда и обувь была на месте. Да и аккумулятор по-прежнему находился в специальном кармашке на поясе.
Когда улишш послушно подошел, я скинул с себя пропитанное шекком пальто и, закутав Первого, как заботливая мама отправляющегося на мороз ребенка, придирчиво оценил получившееся чучело.
«Слишком мало. Ули, ты сможешь перекинуться еще разок?»
– Ну вот, – устало выдохнул я, добыв для улишша еще одно пальто. – Если первое бросить на пол, а вторым накрыть сверху как одеялом, то магия тебя не заденет.
Первый удивленно прянул ушами и недоуменно высунул нос из-под тяжелой одежки. Старательно обнюхал полу пальто, с задумчивым видом слизнул с него свежую кровь. Но когда я попросил его лечь и снова укутал так, чтобы даже нос снаружи не торчал, все-таки недоуменно замер.
– Ничего, – утешил его я. – Это всего на пару минут, пока магия не погаснет. В аккумуляторе она менее концентрированная, чем в луче тагора, поэтому шекка должно хватить. Изь, как у тебя с фэйталом?
Хвостяра проглотил горстку «жемчужин», оставленных для него нуррой и, довольно щелкнув иглами, встопорщил чешуйки.
Отлично. Если он успел усвоить все, что сожрал, пока мы гонялись за некко, то и остальная чешуя должна была в достаточной степени насытиться металлом, чтобы спокойно пережить ту концентрацию магии, которую я планировал здесь создать. Мастеру Шалу, конечно, такие задачки решать не приходилось, поэтому его память не могла точно сказать, что случится, когда я разрушу аккумулятор. Но если считать, что хранившаяся в нем энергия была той же самой, что испускал тагор, то последствия от соприкосновения с ней следовало ожидать такие же. Ну, может, чуточку мягче.
Как именно это отразится на колодце, я тоже не знал. Но предположил, что, подобно тагору, эта магия не затронет неживые объекты. Значит, обвала можно не опасаться. Что же касается барьера… интуиция подсказывала, что в подобной ситуации его лучше сжечь. Вернее, прижечь, как обычную рану, после чего вывернутый наизнанку зев должен скукожиться, схлопнуться и перестать служить перемычкой между мирами.
– Ну что, рискнем? – пробормотал я, подбросив на ладони уже не одну, а две пластинки.
Забравшаяся на мое плечо нурра благоразумно вцепилась лапками в воротник залитой кровью рубахи, а закутанный в кожу улишш нетерпеливо рыкнул. Я взглядом смерил расстояние от него до колодца. Поправил целехонький нагрудник, от которого уже успел отвыкнуть. Второй такой же приладил на спину. Чего добру пропадать? Затем мельком покосился на собственные ладони, где под кожей проступили очертания змеиных чешуек. И, пожалев, что у Ули недостаточно сил, чтобы создать для меня еще одно пальто, одним движением надломил зарядные пластины.
Ну, была не была…
Оба аккумулятора сухо хрустнули и развалились на части, озарив погруженный во тьму зал пока еще слабенькой вспышкой света. Мою ладонь чувствительно обожгло. Затем на ней расцвело самое настоящее маленькое солнце. Я, мысленно перекрестившись, со всей дури швырнул его в зияющий чернотой колодец и, мысленно отсчитывая про себя тины, кинулся к Первому, чтобы накрыть его не только пальто, но и собой.
Уже на счете «два» у меня за спиной полыхнуло.
Причем так, что мне опалило веки, а спину обожгло до такой степени, словно в нее кинули заклинание из школы огня. Немаленький зал озарился настолько ярким светом, что можно было рассмотреть каждую трещинку и каждый камешек на загаженном полу. Я еще успел заметить на бегу, как попавшие под этот свет трупы принялись стремительно ссыхаться, съеживаться и рассыпаться на куски, прямо на глазах превращаясь в груды самого обычного пепла. А затем свет ударил не только со спины, но и у меня из-под ног. Что-то непонятное прокричал Ули. Сжавшийся в комок Первый под двумя плащами болезненно взвизгнул. А я, мгновенно ослепнув, все-таки прыгнул, прямо на ходу меняя облик с человеческого на звериный. Мысленно велел мелкому не дергаться, чтобы ненароком не впустить под пальто опасный для него свет. Затем упал, накрыв улишша собой. И искренне понадеялся, что правильно рассчитал время, и после всего этого мне не придется выращивать моих нуррят заново.
Глава 17
Когда нестерпимый свет погас, я еще долго лежал, пытаясь проморгаться и избавиться от пляшущих перед глазами разноцветных звездочек. Чешую на боках по-прежнему саднило. Подушечки лап горели. Веки, казалось, были посыпаны перцем. Но в целом я, как ни странно, не пострадал.